Письма в небеса

Размышляя о бренности бытия я шагнула на мягкий ковёр травы, покрытый пожелтевшими листьями догорающей осени. Когда мы с энн были маленькими нам всегда казалось что сойдя с вымощенных кладбищенских дорожек мы можем провалиться под землю или, того хуже, из под земли высунутся сгнившие костлявые руки и схватят нас за лодыжки. Никто из нас не знал что через двадцать с лишним лет одна девочка придёт сюда к другой и её больше не будут беспокоить зомби.

Две могилы самых близких мне людей находились рядом. Изначально предполагалось что второе место займёт отец, когда придёт его время, но судьба распорядилась иначе.

«Кейт Райт. 1965-2010»

И просто «Энн»

Ниже Эпитафия на латыни написанная округлыми буквами с уклоном вправо не дрогнувшей рукой гравировщика:

«Tu, Domine Deus eam et invenisti eam, fidelis in conspectu te²». Я стою и шепчу вам что-то, а ветер осушает слезы, оставляя лишь чёрные бороздки на щеках.

Позади раздаётся какой-то чавкающий звук. Я вздрагиваю словно кто-то вдруг ворвался в моё пространство и нарушил молчание в зале скорби.

– Простите, мисс, вы обронили?

Незнакомец в широкополой шляпе, почти скрывающей лицо протягивает мне пачку «l@m».

Я качаю головой.

Он просит прощения поправляет шляпу и бормочет что-то себе под нос, краем уха слышу обрывок фразы :

– Хватить глазеть на могилу, пора возвращаться, Никки…

Мой взгляд перебегает со странно одетого незнакомца (впрочем, разве странно увидеть туриста в Грин-Вуде?) на могильную плиту у его ног.

«Нику Роджерсу от вечно скорбящего М. Броуди. Только те, кто предпринимают абсурдные попытки, смогут достичь невозможного.»

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ: «ФОТО НА ПАМЯТЬ»

Внутри старого армейского цинка, где когда-то хранили боеприпасы, лежал чемодан. Закурив, я присел на корточки, изучая подарок Ника. Солнечный луч, проникший в пустоту квартиры, замер на шершавой поверхности кейса в нетерпении, пытаясь проникнуть внутрь раньше меня. Вернувшись с ножом я перетащил находку в туалет и занялся растяжкой, о которой говорил Ник.

Чугунная ванна, куда я осторожно положил чемодан, особого доверия не внушала. Аккуратно отогнув проволоку, подцепил ее кончиком ножа, и прижав к хромированной ручке, надавил сверху.

"Дзыньк!"

Простецкая ловушка казалась обезвреженной, но мало ли что? Стряхнув пепел в унитаз, и готовый в любой момент рвануть из уборной я осторожно ощупал запорный механизм. Собравшись с мыслями и вдохнув поглубже, сорвал замки и чуть приоткрыл створку. Медленно потянул крышку вверх, чувствуя, как по спине ручьями бежит холодный пот. Я не испытывал ничего подобного с тех пор, как впервые вышел на ринг. Сев подле чемодана, я закрыл глаза, предавшись воспоминаниям.

Я вспомнил о подполье. У старика Бакстера под ткацкой богадельней был подвал, где по вечерам устраивали бои. Каждый, желавший подзаработать или выпустить пар мог принять участие. Тем, кто умел махать кулаками, везло уйти с набитыми карманами, менее удачливые после сращивали кости.

Бакстер – тот ещё жлоб – смог неплохо навариться на подпольных боях, прежде чем об этом прознали люди Джованни и быстренько прибрали дело к рукам.

Здесь, в подполье была развита своя собственная сеть торгов и ставок, где простые работяги, и уличное ворье становились равными – человеческим мясом. Подпольный Бруклин не отличался от древнего Рима ни подлостью, ни жестокостью.

Кровавый спорт принес свои плоды, подпольные клубы росли, как грибы.

Мы едва сводили концы с концами; отец пахал с утра до ночи, чтобы прокормить нас с Тарой. Я же решил пойти коротким путем.

Я отчетливо помнил свой первый бой, помнил четко очерченный квадрат пять на пять, и крики толпы. Кто-то с пеной у рта кричал о сгоревшей ставке, кто-то плясал от радости, сорвав свой куш.

На темных лошадок редко ставят большие деньги, но мне повезло. Свой первый бой я выиграл за десять секунд. Под оглушительные вопли, моего противника утащили за ноги с ринга.

Усатый коротышка в шляпе-котелке всучил мне скомканные банкноты, панибратски хлопнул по спине и исчез в толпе, жаждущей новых зрелищ.

Никогда не знаешь, что выкинет рулетка при новой ставке. Следующий оказался высоким и тощим, словно жердь, парень по имени Майк. На ногах от стоял скверно, но смог уложить пятерых, и имел все шансы стать королем ринга. Я не имел ничего, я вышел на бой во второй раз и апперкот-кувалду все давным-давно позабыли.

Увернувшись от бокового, я нырнул под руку противника и на полной скорости снес его мощным ударом в печень. Дрались мы без перчаток, чтобы ни у кого не возникло мысли о гайках или любых других железяках, спрятанных внутри. Майк охнул и прогнулся, но я не оставил ему шансов. Развернув корпус, я нанес удар в ту же точку и Майк рухнул на пол.

– Один! – закричал рефери. –Два!

– Мать твою, вставай, кретин, я на тебя деньги поставил! – Рычал красный от злости джентльмен в черной жилетке. Свою ставку он проиграл. Майк не встал. Когда его тащили прочь, я впервые осознал, что мой удар мог оказаться смертельным. Да, тогда я осознал ценность человеческой жизни.