Письма в пустоту

Я разворачиваюсь и выпрямляюсь. Мне стоит это новой порции боли.

— Давай прекратим, — прошу я.

— Нет, не могу, — в голубых глазах девушки сожаление, — Я буду драться.

Ее миниатюрные пальчики с аккуратным маникюром сжимают рукоять шпаги.

— Я не хочу!

— Придется, — она хмурится, — Не оскорбляй меня отказом.

— Бред, — я качаю головой, — Зачем?

— Так надо. Мы рождены для войны.

— Но я тебе не враг, я вообще сейчас вне ордена, а ты на отдыхе…

Немного стесняюсь говорить с девушкой. Для меня редкость оставаться со слабым полом один на один, точнее почти впервые, магазины и кассы аэропортов не в счет.

Девушка качает головой и выплетает стройные слова приятным голосом:

— Я Акведук, ты в рясе, значит, розенкрейцер. Все понятно без слов, наше предназначение истреблять друг друга. И неважно в отпуске я, в ордене ли ты, сути не изменит, ты розенкрейцер от мозга кости, а я Акведук.

— А для меня ничего не значат слова «орден» и «Акведук», я не хочу тебя трогать.

— Я нападу, тебе придется защищаться.

Боль идет волнами, бои меня сильно утомили и обострили повреждения в организме. Плохо. Я даже вздрагиваю от неприятных ощущений. Давно у меня такого не было, мне б сейчас отлежаться.

— Так больно? — отстраненно спрашивает девушка.

Она медлит.

— Да, наверное, — киваю я не без удивления.

— Роберт сильно двинул?

— Нет, давно случилось… И имя виновника звучало иначе.

— Понятно. А я думала Роберт.

— Нет.

— Как тебя звать?

— Альентес.

— А я Майя…

— Я не хочу делать тебе больно, Майя.

— А если я убью тебя?

— Не думаю, ты ведь новичок.

— Я заняла место брата.

Она опускает глаза. Я понимаю, ее тоже мучает боль, только другого рода. А вообще, она красивая, Майя-то. Ветер шевелит ее черные блестящие пряди, и они напоминают танцующие водоросли на морских глубинах. Ветер ласкает фигуру девушки, и мне не хочется атаковать ее. Наоборот, вся моя душа стремиться защищать столь хрупкую красоту.

— Не смотри на меня так, — просит Майя.

— Как? — теряюсь я.

— Не как монах.

— Я не могу так смотреть. Даже, если попытаюсь.

— Почему, Альентес?

— Так вышло.

— Тогда… Не отказывай мне в схватке, прошу, — Майя поднимает шпагу, — Я должна биться… Должна отомстить за брата. Таково мое желание и оно сделает меня счастливой.

Я огорчен, но она просит, значит, для нее действительно важно со мной сразиться. Ладно, Диего, пойми меня правильно, но я сделал все, что мог. Я взялся крепче за Реновацио, он загудел, предчувствуя веселье борьбы.

— Нападай, — кивнул я.

Лучше я стану обороняться, так честнее.

Майя прыгнула на меня, ветер взвизгнул замахом шпаги.

Я лишь отклонялся или блокировал удары негодующим ломом. Девушка начала уставать.

— Бейся! — приказала она, стиснув зубы.

— Не могу… — признался я.

— Не смей меня жалеть! Не смей! Мне не нужно твое снисхождение, я воин! Я не простая баба!

Меня словно ударило током. А ведь действительно, мое поведение унижало ее. Я отвел Реновацио в сторону, блокируя замах шпаги, а сам нанес удар кулаком в шею Майи. Такая гладкая кожа… И как моя рука только поднялась на удар?! Стало горько, но ведь Майя сама просила…

— Вот так, — одобрительно прохрипела она.

Не думая, она бросилась на меня всем корпусом, идя прямой шпагой. Я выставил вперед Реновацио, разворачиваясь чуть боком. Глаза закрылись сами.

Послышался тяжелый вздох, и Майя буквально упала в мои руки. Зажав ладонью ее раненный бок, я посадил девушку на землю, прислоняя к себе спиной. Надеюсь она уже не чувствовала холод земли, потому как я от него еще как страдал.

— Спасибо… — прошептала Майя слабеющим голосом, ее глаза остановились на мне, — Спасибо, Альентес. Ты мне враг, но я не ненавижу тебя.

Я взглянул на небо, оно как обычно оставалось равнодушным. Но Майя что-то в нем рассмотрела, потому что говорила скорее с ним, а не со мной.

— Так холодно, — жалобно произнесла она, дернувшись, — Обними меня, Альентес.

Я немного смутился, но, приподняв Майю, заключил ее в объятия. Ее голова легла мне грудь.

— Так хорошо… Уже хорошо, — прошептала она, слабея, — Спасибо, что убил меня… Теперь я буду с братом. Я так долго ждала…

Меня покоробила ее фраза, значит, она всего лишь искала смерти этой промозглой ночью. Как несправедливо! И как мы похожи…

Я вздрогнул и, не зная зачем, поправил Майины унты, немного сползшие с ног.

Девушка чуть слышно засмеялась.

— И почему, парни такие смешные существа? — спросила она, — Когда они не знают что делать, они совершают очевидно бесполезные поступки.

Я хотел было ответить, но понял, что уже бесполезно. Майя умерла. Улыбка так и застыла на ее юных нежных губах.

Я отпустил ее. Так жаль…

Майя совсем одна посреди улицы — невыносимое зрелище. Я открыл сумку и достал одну из трех запасных сутан. Я не мог оставить Майю просто так, запросто, как будто она никогда не существовали, и ничего не значила.

Я накрыл ее сутаной — так не холодно.

Оставалось идти дальше, к Джорджу. Мое состояние резко ухудшилось, внутри все горело, видимо, не стоило сидеть на земле. Но Майя была достойна такой мелочи, как мои мелкие проблемы, ведь я намного хуже, чем погибшая девочка. Я неважен.