Письма в пустоту

Американец с интересом приподнял брови, выражая готовность слушать.

— Я знаю, что такое любовь.

— Ну, тебе повезло. Ты случайно не на Игнасио намекаешь?

— Нет, — парень криво усмехнулся, — Для него я являлся лишь вещью, которую не страшно потерять или сломать.

— Тогда я не стану гадать.

Гленорван поднял вверх руки.

— И не Гарсиа, как ты подумал, — продолжал парень.

— Хорошо-хорошо, мне неинтересно.

— И не тот человек, который меня травмировал.

— Послушай, мне все равно, мне противно слушать тебя.

Глаза американца из ироничных стали холодными.

— Я переспал с Винченцио, чтобы убить любовь… Так.

— И чья же на сей раз была воля?

— В смысле?

— Игнасио заставил?

— Нет, я сам.

— То есть, твоя воля?

— Ну, да… Я же сказал, я так поступил с одной целью, чтобы заглушить любовь.

— Хоть какое-то продвижение.

— Я не понимаю ни слова…

— Теперь ты хоть не утверждаешь, что безропотный и безвольный инструмент Игнасио.

— Разве? — Альентес задумчиво покатал в руках сигарету, а потом закурил.

— Ты и не заметил, — улыбнулся Джордж.

— А, я понял тебя. Объясняю… Игнасио меня выгнал. Мне пришлось действовать согласно установкам, которые заложил в меня Учитель.

— No! No! — Гленорван иронично погрозил пальцем, — Ты поступил так, как ты считал нужным. Твой выбор, понимаешь?

— Возможно, — Альентес выдохнул густой и тяжелый сигаретный дым.

— Хоть ты и действовал самостоятельно, вышло не очень-то удачно. Твой Винченцио не слишком аккуратный любовник.

— Хм, я стал для него лишь средством исполнения давней мечты. Он не отнесся ко мне, как к полноценному человеку. Наверное, он прав.

— Кто б сомневался. Ваше братство отличается любовью к ближнему.

— Вот поэтому мне странно, зачем ты заботишься обо мне, не требуя ничего взамен.

— Фантазер, Чио-Чио, — рассмеялся Джордж, — Расслабься. Еще не пришло время отдавать долги. Ты меня будешь спасать от поползновений ордена. Хорошо?

— Да, конечно, — закивал головой монах.

— Так легко соглашаешься пойти против родного братства?

— У меня нет обязательств перед розенкрейцерами.

— Вот и чудно. И прекрати меня соблазнять, мне, право, очень смешно. Understand, dirty babe!?

— Я и без тебя знаю, что грязен, — Альентес сдвинул брови.

— Oh, my God! За что мне все это?! Парень, я пошутил!

— В каждой шутке только доля…

— Альентес, если б я хоть одной извилиной считал тебя грязным, я б не пустил тебя в придачу с твоим щуплым телом и больным мозгом к себе в жизнь.

— Но я ведь совращаю тебя! И тебе не противно? — с интересом прошептал монах.

— Нет. Мне удивительно. В тебя сочетается наивность и святость вместе с развращенностью, к которой тебя приучили. Но даже в таком сочетании невинность твоей души не оставляет сомнений.

— Зачем… — Альентес сжал в руках салфетку, — К чему ты мне говоришь такие слова… Ты лишь бередишь мне душу…

— Мое мнение, не более. Never mind!

— Ты… Специально, да?

— Если так разобраться, ты ведь не ожидал, что я буду с тобой цацкаться?

— Нет.

— Ну и все, — подмигнул Джордж, — Почему бы тебе не выслушать комплементов?

— Лучше ударь меня или изнасилуй.

— Опять! — покатился со смеху американец, — Так бесцеремонно мне еще ни один товар не впаривали. Тебе бы в торгаши пойти, цены б тебе не было.

— Я серьезно.

— А я знаю, поэтому и смеюсь. Ты такой уникальный, Чио-Чио, я бы даже сказал, что ты особенный…

— И? — монах закурил.

— Усыновил бы, честное слово, — пошутил Гленорван.

— Ясно, — Альентес отвернулся.

— Не привык ты к похвале, — после паузы подытожил Джордж, — За всем подвох видишь. Правильно, my darling, никому не верь, даже мне.

Гленорван поднялся и с непонятным раздражением кинул деньги на стол.

— Мы уходим, — сообщил он.

Альентес послушно расстался с недопитым латте, последовав за назначенным им же самим хозяином.

СВОЯ СВОИХ НЕ ПОЗНАША

Сегодня целый день я ходил за Гленорваном. Он водил меня по разным местам современного большого города. Я не знаю, зачем он так поступал, возможно, следуя своей привычке развенчивать мифы о братстве, он желал показать мне жизнь отличную от той, которую я привык вести в монастыре.

Как глупо. Я в достаточной мере хлебнул ее с Игнасио на выездах. Но сегодня мне было так весело! Особенно в зоопарке, и в кино, да и в торговом центре. Я бы рассмеялся в голос, но, к сожалению, забыл, как это делать, банально разучился.

Все равно, где бы я ни был, все мои мысли о тебе одном, Диего.

Когда в кофейне Джордж, мой новый хозяин, спросил, знаю ли я, что такое любовь, я, не задумываясь, сказал ему правду. Я знаю… Я знаю твою любовь, Диего. Я ни разу не усомнился в искренности твоих эмоций, ведь ту нежность, что ты мне даешь, не сыграешь и не подделаешь. Всегда… Даже вдали от тебя, я ощущал твой дух рядом с собой, твои мысли и страхи за меня. Диего, спасибо. Если бы не ты и мои письма тебе, я не знаю, как бы я жил… и находил бы я смысл к жизни.

Диего… Пускай, я тебя не достоин, и в реальности нам никак не соединиться, но ведь письма-то я могу тебе писать. Моя жизнь вообще одно сплошное письмо тебе, Диего.

Любимый…