Письма внуку. Книга первая: Сокровенное

Странно и страшно, что этого чуда больше нет: ни единого минарета, ни мечети, ни даже самого названия Карасубазар. Все это было снесено, взорвано, уничтожено, даже название города. Теперь на этом месте — обычный для нынешнего российского юга дрянновато-провинциальный городишко под названием Белогорск; речка Биюк-Карасу (карасу — в переводе черная вода, потому что она протекала сквозь тенистые густые сады) — и та была переименована в "Большую Карасевку", да название то не прижилось, и речушка, хоть и с новым водохранилищем, "упрямо" называется Карасу. Вот что, пожалуй, и уцелело от сказочного города из шехерезадовой "Тысячи и одной ночи" — Карасубазара. Да еще, у рынка, жалкие обломки стены караван-сарая Таш-Хан.

Будто ничего этого и не было. Неужто на такое вот полное забвение можно обречь плоды великого труда множества талантливых человеческих рук, творивших и возводивших святыни-шедевры? Коли так, то моя, совсем скромная, махонькая жизнь, даже с книжонками-картинками-статейками, тем более тут же всеми забудется, словно ее не было.

Сейчас, когда я пишу тебе эти строки, в разных концах моей многострадальной Родины гремят взрывы, льется кровь, спешно возводятся границы. А я тебе расхваливаю какие-то там минареты, синагоги и церкви. Может это мне пригрезилось, и ничего подобного в Крыму не было?

Когда-нибудь потом, если сумеешь побывать на моей родине, проверь это у тамошних сторожилов-краеведов, показав эту книгу. Я уверен, что они не только подтвердят в ней написанное и нарисованное, но и расскажут много такого, чего я и не знал.

Как бы все-таки хоть немного ослабить у людей "традицию" вандализма, забвения, поругания, разрушения?

Или она неистребима?

Сумел ли я привить хоть тебе уважение к сотворенному Людьми и Природой?

Твой дедушка.

Постскриптум:О количестве симферопольских храмов в предсоветский период я не располагаю. Зато обнаружил документальные цифры за 1888 год. Тогда в городе было православных церквей — 20, в том числе соборных — 2; храмов других христианских вероисповеданий — 4, мусульманских мечетей — 11, еврейских и караимских молитвенных заведений — 10, в том числе аж 3 синагоги…

Письмо шестнадцатое: ГОЛОД

Не иначе как после настоятельных советов туберкулезного доктора Бенклияна мою кроватку, уже не "гробовидную", а обычную железную, стали иногда, в теплые вечера, выставлять на воздух — в "проходик" (придется тебе снова глянуть на план Двора на стр. 9), — туда не попадал ветер, а "сквозняки", которых панически боялись родители, тут отсутствовали.

Я засыпал под сказочное мерцание звезд (конечно же, оттуда у меня не только любовь к астрономии, но и некоторые серьезные научные наработки в ней), а пробуждался от пения птиц и яркого света. Открыв глаза, первым делом осматривал голубое высокое небо, и в нем видел либо стайку звенящих быстрокрылых стрижей, либо кружащего грифа, либо другую большую птицу. Я не знал, что парят они над городом неспроста (об этом — чуть дальше), а просто наслаждался их плавным, волнующе-красивым парением.

Кружит этакий великан в выси, ни разу не взмахнув крыльями, и делается все меньше — это нагретый уже жарким утренним солнцем воздух устремляется над городом вверх, вознося с каждым витком спирали крылатого планериста к зениту. Какой же величественно-законченный силуэт у этих парящих птиц с широкими, зубчатыми на концах, крыльями! Я замечал, что они были разными и по цвету, и по размерам. Были почти черные, сравнительно небольшие; были снежно-белые (иногда они почему-то летали парами вместе — белая и черная птицы), были бурые и серые. А изредка пролетал какой-то величественный гигант с крыльями золотисто-коричневого цвета, отороченными сзади широкой черной каймой. У него была белая голова и загнутый вниз, тоже белый, клюв. Златокрылый великан парил большей частью высоко-высоко, и я разглядывал его в бинокль, который еще с вечера специально клал под подушку. Повторяю, что я не задумывался над тем, для чего все эти птицы часами и днями парили над городом, а узнал лишь после…