Письма Высоцкого и другие репортажи

Как жаль, что мы редко пишем письма друзьям и знакомым. Эпистолярный жанр в наш век становится явным анахронизмом: некогда! Это стало своеобразным правилом, диктующим иные способы общения. И тем бесценнее исключения из этого правила. У меня сохранились пять писем Володи, написанные им за те три года, что я работал в Магадане и на Чукотке, всего пять... Письма Володи, за исключением одного, довольно длинные. В них он касается самых разных сторон не только своей личной жизни, но и жизни Театра на Таганке, событий в Москве, киносъемок, работы, друзей. Я решил обнародовать наиболее интересные отрывки из этих писем, а заодно и рассказать немного о тех — тоже пяти — песнях, которые Володя адресовал мне. О них я поведаю в том хронологическом порядке, в каком они были написаны. Первая — «Мой друг уехал в Магадан».

Мой друг уехал в Магадан.

Снимите шляпу, снимите шляпу!

Уехал сам, уехал сам, не по этапу, не по этапу.

Не то чтоб другу не везло, не чтоб кому-нибудь назло, не для молвы, что, мол, чудак, а просто так.

Быть может, кто-то скажет:— Зря!

Как так — решиться всего лишиться?

Ведь там сплошные лагеря, а в них убийцы, а в них убийцы!

Ответит он:— Не верь молве.

Их там не больше, чем в Москве. —

Потом уложит чемодан — и в Магадан.

Не то чтоб мне не по годам, — я б прыгнул ночью из электрички, — но я не еду в Магадан, забыв привычки, закрыв кавычки.

Я буду петь под струнный звон про то, что будет видеть он, про то, что в жизни он видал,— про Магадан.

Мой друг уехал сам собой, с него довольно, с него довольно.

Его не будет бить конвой,

он — добровольно, он — добровольно.

А мне удел от Бога дан...

А может, тоже в Магадан уехать с другом заодно и лечь на дно?

Эта песня довольно известна. А мне она памятна еще и тем, при каких обстоятельствах она однажды прозвучала.

Это бьиф 25 июля 1980 года. Утром я узнал о смерти Володи, а вечером поймал «Голос Америки». Официальная Москва тех лет хранила молчание о горе, обрушившемся, как выяснилось сразу же, на миллионы людей. И вот, первое, что донеслось до меня из далекого Вашингтона, была песня, столько раз пропетая мне Володей в нашем тесном кругу, а теперь предваряющая известие о его кончине. «Боже мой,— подумалось тогда,— ведь такое не приснится и в дурном сне! Написанная как веселое, шуточное, дружеское послание — песня передается в такой день по “голосу” из-за океана».

...Первое письмо Володя отправил мне 20 декабря 1965 года.

«Васечек, дорогой! Сука я, гадюка я, подлюка я! Несовей-ский я человек, и вообще — слов и эпитетов нет у меня! И жаль мне себя до безумия, потому никчемный я человек! Оказывается, ты уехал почти полгода назад, а я и не заметил, как они

пролетели, потому — гулял я, в кино снимался, лечился ит.д., ит. п., и пр. пр. Начну по порядку. Летом снимался в “Стряпухе”. Съемки были под Краснодаром, станица Красногвардейская. Там, Гарик, куркули живут! Там, Васек, изобилие, есть всякая фрукта, овощ и живность, окромя мясц, зато гуси, ути, кабанчики. Народ жаден. Пьет пиво, ест, откармливает свиней и обдирает приезжих. Ничего, кроме питья, в Краснодаре интересного не было, стало быть, про этот период — все. После этого поехал в Гродно, снимался в фильме “Я родом из детства” Минской студии. Там все хорошо. Скоро поеду к ним досниматься в Ялту. Написал туда, для фильма, три песни, скоро выйдет — услышишь. Играю там изуродованного героя войны, пою и играю на гитаре, пью водку — в общем, моя роль...»

Прерву ненадолго письмо Володи.

ПомнИте атмосферу в интеллигентских кругах Москвы осенью 19^5 года, когда арестовали Даниэля и Синявского? Конечно, ив Магадан доходили отголоски этой истории, но подробности я узнал из того же Володиного письма.