Письма жене и детям (1917-1926)

Что же это от вас ни от кого нет ни строчки, хоть немного бы написали вашему папане, он ведь соскучился. Время здесь идет довольно скучно и непродуктивно. Переговоры да и вся конференция какие-то ненастоящие, и никто не верит, что из них что-либо выйдет или могло бы выйти. Народ сравнительно второразрядный и притом еще без полномочий: могут только рекомендовать те или иные меры своим правительствам, но не решают ничего. Будь еще хорошая погода, можно бы хоть купаться, но именно погода-то стояла отчаянная, и я ни разу еще не купался: холодно, и море грязнее, чем в Териоках, хотя пляж сам по себе прекрасный, песок. Глупо только то, что голландцы имеют какую-то смешную береговую стражу в виде двух-трех дураков в красных штанах с трубами. Почему-то эти сторожа, в зависимости от прибоя, вдруг начинают неистово махать руками и дудеть в трубы, командуя залезшей в воду публике подаваться то вправо, то влево или даже выходить из воды, и те, как бараны, сгрудившиеся в одно стадо, повинуются этой команде. Я предпочитаю нашу систему, когда дети плавают свободно и только маманя бегает по берегу и, как наседка, созывающая цыплят, не велит заходить далеко и не засиживаться в воде. Кроме того, на берегу тут только сами купающиеся, а остальная публика за особой загородкой, сидит на песке радостная,- совершенное идиотство. Вообще эта часть Голландии мне не очень-то импонирует, и я не очень буду жалеть, если, как можно ожидать, даже и скоро удастся отсюда уехать.

Ну, а что же у вас делается, мои милые? Просили ли Вы уже итальянскую визу и когда примерно думаете уезжать? Если Гаага скоро окончится, а мы ждем разрыва со дня на день, то я еще, вероятно, успею застать вас в Лондоне. Насчет себя ничего не знаю, м[ожет] б[ыть], даже мне придется к августу поехать в Москву на партийную конференцию=11. Там опять шабарашат насчет монополии внешней торговли, а тут на конференции после моего доклада даже французы признали, что в интересах России сейчас иная система невозможна. Но может и так повернуться, что придется вести отдельные переговоры с Англией. Словом, ничего не известно. Вам надо во всяком случае в Италию ехать, и я так или иначе туда тоже попаду, тем более меня и в Швейцарию приглашают по делам. Все эти моря сущая ерунда по сравнению с настоящим теплым морем, да и серость эта небесная надоела изрядно, забыли, какое небо бывает синее. Надо думать, у вас погода едва ли лучше нашей.

Сейчас получил Любашино письмо. Что же это бедный мой Катабрашечка заболел! Мне все-таки кажется, что это у него простудное, и если таким образом застудить нерв, то могут быть плохие последствия. Надо мало-мало беречься, а то при английских сквозняках можно нажить себе какую-нибудь пакость и потом долго с ней не разделаться. Пишите мне, пожалуйста, а то я буду беспокоиться.

Дела наши все неопределенны, но есть надежда, что еще на этой неделе разъедемся. Говорю, надежда, ибо сама по себе конференция совершенно безнадежна и едва ли здесь удалось бы даже при наилучших условиях достигнуть общего согласия. Очевидно, дело пойдет теперь в плоскости отдельных переговоров. Целую и обнимаю вас, родные мои, крепко-крепко. Скоро увидимся. Ваш Папаня и Красин.

<Повтор/>!>No 48. 7 сентября 1922 года

Милые мои маманя и девочки!