Письма жене и детям (1917-1926)

В то же время письма дают возможность по-иному, объективнее и глубже, взглянуть на некоторые стороны революционных событий 1917 года, советской внутрнней и внешней политики в первые восемь лет и особенно того, что специалисты по социальному развитию именуют историей повседневности. В этом смысле интересно проследить по письмам взаимоотношения в семье — между супругами, между отцом и продраставшими или уже взрослыми (в конце приода) дочерьми, между Красиным и его братьями и сестрой и их семьями, его взаимоотношения с детьми Любови Васильевны от двух первых браков, да и с ее бывшими мужьями. Ничего сверхестественного они не выявляют, но для характеристики нравов служилого образованного круга людей (а Красин в основном остался принадлежавшим к этой группе, несмотря на свое руководяшее положение в иерархии новой власти) они характерны.

Письма публикуются с минимальной правкой, соответствующей нормам современного русского правописания и пунктуации. Некоторые письма датированы по содержанию. В этих случаях дата или ее часть заключены в квадратные скобки. В квадратные скобки помещены также восполненные слова или части слов. В тех некоторых случаях, когда не удалось расшифровать отдельные места красинской рукописи или предпринята попытка расшифровать их по контексту, соответствующие места обозначены отточиями в квадратных скобках или же в квадратные скобки заключен реконструированный текст. Соответствующие пояснения даны в примечаниях.

В примечаниях же приводятся сведения о лицах, событиях и других реалиях, упомянутых в письмах. Имея в виду частный характер документов, отсутствие для их автора необходимости растолковывать супруге многие факты, которые ей были безусловно известны или же понятны по смыслу письма, объяснение ряда моментов текста представляло значительную трудность. Не удалось идентифицировать отдельные имена или же найти биографические сведения о других упоминаемых лицах. Это, однако, почти исключительно знакомые или близкие родственники обширного рода Красиных — люди, в основном непосредственно не связанные со значительными историческими событиями. Не удалось также расшифровать некоторые, незначительные, как нам представляется, семейные аллюзии.

Публикация подготовлена доктором исторических наук Ю. Г. Фельштинским и Ф. Маркиз, вступительная статья — Ю.Г.Фельштинским и доктором исторических наук Г. И. Чернявским, примечания — Г.И.Чернявским.

Письма публикуются с любезного разрешения администрации Международного института социальной истории (Амстердам), которой мы выражаем глубокую благодарность.

Письма

1917 год

1 [13 июня 1917 года]

Милый мой Любан[1] и родные детки!

Как скучно и пусто стало у нас с вашим отъездом. Весь дом и Царское[2] стали иными. Иногда по инерции торопишься окончить какое-либо дело, чтобы поскорее попасть на вокзал, но потом вспомнишь- торопиться некуда, и защемит на сердце. Со внешней стороны дела все обстоит благополучно, только Анна, видимо, еще не вошла в роль кухарки и Марусе[3] приходится торчать на кухне. Ну, да это обойдется.

Меня обслуживают по-прежнему, и к утреннему чаю я исправно получаю сибирские пряженики. Володя[4] в добром здоровье и духорасположении. В пятницу идет на комиссию. Вчера, наконец, была вечером гроза и дождь, хоть и не очень большой. Воздух на балконе — вне описания: прямо можно было его пить. Я сидел на балконе всю оставшуюся часть вечера, смотрел вниз на скошенные газоны и вспоминал трех красинских девчушек[5], еще так недавно валявшихся там на спине. Письмо и лекарство Бражникову переданы, но из-за дождя я вечером к ним не попал, а сегодня (13-го) они переехали в город и завтра рано утром уезжают совсем. Полагаю, он все исполнит, как обещал. Из других новостей, более крупных, могу сообщить, что я все же решил от Луги не отказываться[6] и послезавтра, кажется, оформляю это дело у нотариуса. Дровяной лес можно будет, кажется, продать на корню. Насчет Луги сговорюсь с […][7]. Ну, как же вы, милые мои котята, доехали?[8] Думаю, что хорошо. По крайней мере, при отъезде разместились вы хорошо. Сейчас ваш поезд идет где-то уже в середине Швеции. Как-то вас встретит заграница! Сегодня я видел опять одного приезжего из Швеции, и он уверял меня, что там прекрасно можно устроиться. Самое главное, не есть по ресторанам, а поскорее устроиться собственным хозяйством. Особенно имею в виду тебя, большой Любан, с твоей склонностью заболеть при отравлении недоброкачественной пищей. Надеюсь, вы не забудете мне телеграфировать немедленно при приезде. Это письмо пошлю Вацлаву Вацлавовичу[9] и ему буду писать, пока не получу вашего окончательного адреса. Целую и обнимаю всех вас крепко, мои дорогие, любимые — сокровища вы мои.

Сейчас пришло письмо от Нины[10] от 9 июня. Они там здоровы и особенного у них ничего нет. Жарятся на солнце, купаются в море. Кланяйтесь M-lle Лочмо[11], Ляле и всем знакомым. Еще раз крепко целую. Благословит вас бог. Будьте благополучны.