Письма живого усопшего

И когда в конце войны и после неё начнутся многочисленные переговоры, то пусть скромность, продиктованная сознанием собственного величия, удержит Америку от напоминаний Англии и Франции, что именно она спасла их от полного разрушения. Я молитвенно складываю свои ладони (для вас — призрачные ладони) и истово молюсь, чтобы Америка вела себя достойно на предстоящих переговорах.

«Скромность» — пусть это слово станет вашим паролем.

Душа Франции полна благодарности, душа Франции исполнена любви. Сердца французов теплеют, а глаза наполняются влагой, когда они шепчут: «Les Americains! Les Americains!»[50]

Помните, что эта любовь — самое главное ваше завоевание.

Я предпочёл бы хоть тысячу раз ещё умереть, чем увидеть, что мои американцы в этот кризисный для всего мира момент разочаровали своих французских братьев.

Вас удивляет, что я ничего не говорю об Англии? Ах! Англия вас уже знает. И знает уже давно. Англию вы ничем не удивите. Она знает вас, как мать знает своего сына или дочь; а для французов вы — загадка, тайна, пришедшая им на помощь; ангелы в форме цвета хаки, в широкополых шляпах, и к тому же говорящие на непонятном языке.

Теперь понимаете?

Франция молится за вас. Она молилась бы на вас, если бы не была так скромна в своей любви. Она видит перед собой неведомое чудо и ощущает благоговейный трепет.

Восславим же братство наций — никем ранее не постижимый идеал!

Вы ничем не выбьете из головы мальчика, выросшего в свободном мире, мысль о том, что Америка свободна и всегда должна оставаться свободной. Во все года люди этой земли готовы были умереть за свободу — за свою личную свободу, за свободу негров. Теперь они сражаются и умирают за свободу всего мира.

Знаете ли вы, что это означает — быть свободным? Только сдержанный человек может быть свободным, так как беззаконие — не есть свобода. Беззаконие всегда присуще не свободе, но тирании.

В новой Америке, очертания которой я уже вижу на горизонте (ведь мои глаза видят намного дальше ваших), будут созданы все условия для наиболее полного развития индивидуальности, но в то же время её развитие будет уравновешиваться идеей социальной ответственности. До сих пор индивидуальность развивалась стихийно. И результаты этого процесса налицо: у немногих накоплены безмерные запасы пищи, в то время как многие часто остаются совсем без неё; повсюду — столкновения и противоборство интересов, и каждый старается извлечь свою собственную выгоду из этого трагического противостояния.

До конца войны людям необходимо привести во взаимное согласие свои умы и сердца.

Старое поколение уходит — то поколение, которое, подстегиваемое стремлением к личной выгоде, опоясало весь континент железными дорогами. А перед новыми людьми, приходящими на смену старым «капитанам индустрии», откроется уже новый идеал.

Один из Тех, Кто знает больше, чем я, сказал мне однажды, что тех людей, которым удалось, благодаря своей прозорливости и инициативе, построить индустриальную Америку, вдохновляли и направляли Существа, стремившиеся обратить их амбиции на благо мира, хотя сами строители об этом, конечно же, не догадывались.

Письмо 21 Сумбурный рассказ

15 ноября 1917 г.

Сегодня я как-то не настроен на литературную деятельность. Поэтому моя речь, боюсь, окажется несколько бессвязной.

Не знаю, достаточно ли хорошо вы представляете себе всю серьёзность предприятия, в которое ввязалась Америка. Вам кажется, что да. Но до тех пор, пока всё не утрясется, боюсь, вы получите ещё немало сюрпризов.

Не беспокойтесь о своём лондонском имуществе. Лондон — большой город, и чтобы нанести ему какой-либо заметный ущерб, потребовалось бы куда большее количество бомб.

Да, я ещё раз со всей уверенностью могу повторить то, что говорил примерно два с половиной года назад: Германия столкнется с серьезными внутренними трудностями, да и не только Германия. Мир изменится. Но не бойтесь. Вам эта перестройка вреда не принесёт.

Человечество так боится перемен!

Но раса уже не раз переживала перемены (некоторые — ещё в доисторические времена), причём зачастую ещё более драматические, нежели нынешние. У человечества — долгая история, и лишь небольшая её часть описана в ваших книгах.

Да, мир объединится, и в то же время его будут раздирать противоречия. Не спорю, это звучит несколько парадоксально.

Сегодня у меня появилась возможность отдохнуть, поэтому и речь моя несколько сумбурна. Вам следует постоянно жить в маленьком, тихом местечке, наподобие этого, вдали от центра. Суетные и переполненные народом деловые районы — не для вас; вам не подойдёт ни Нью-Йорк, ни другие большие города. Всем тем, чьи внутренние чувства уже достаточно высоко развиты, следует жить в стороне от них. Это не значит, что им обязательно нужно становиться отшельниками, но жить им лучше всего где-нибудь на окраине. А когда вам захочется очутиться в гуще толпы, вы всегда сможете съездить в центр.