Письмена на теле

Однажды у меня был бойфренд, ее звали Карло, он был темной возбуждающей штучкой. Он заставил меня сбрить все волосы с тела и то же самое сделал с собой. Он заявил, что это усиливает чувствительность, но у меня было ощущение, что меня заточили в пчелиный улей. Мне хотелось доставить ему удовольствие, от него пахло елочными шишками и портвейном, его длинное тело было мокрым от страсти. Мы встречались на протяжении шести месяцев, а потом Карло встретил Роберта, который был выше, шире и стройнее меня. Они обменялись своими бритвами и вырезали меня из своей жизни.

"О чем ты мечтаешь?" - спрашивает Гейл.

"О старой любви".

"Любишь старых, да? Это хорошо. Хотя, знаешь, я не так уж и стара как выгляжу, если речь идет об обивке."

Она сильно ударяет по креслу и облако пыли оседает на ее поблекший макияж.

"Мне нужно признаться Гейл, что у меня кто-то есть."

"Вот так всегда" - вздыхает она и сосредоточивает взгляд на темных комочках в своем горячем шоколаде, как предсказательница судьбы.

"Высокий, темный и красивый?"

"Высокая, рыжая и красивая"

"Тогда расскажи сказку на ночь. - говорит Гейл, - Какая она?"

Луиза, девушка семейства двукрылых, рожденная в огне, 35 лет.

Грудь - 86, талия -65, бедра -90. 10 лет замужем. 5 месяцев со мной.

Докторская степень по Истории искусств. Первоклассный разум. 1 выкидыш (или 2?), 0 детей. 2 руки, 2 ноги, очень много белых кровяных телец. 97 месяцев оставшейся жизни.

"Не плачь, - говорит Гейл, опускаясь на колени перед моим стулом, ее пухлая рука со множеством колец ложится на мою тонкую, не украшенную руку. "Не плачь. Все правильно. Она бы умерла и у тебя не было бы возможности простить себя. Теперь у нее есть шанс".

"Это неизлечимо"

"Ее доктор сказал иначе, Она ведь может доверять ему, правда?

Гейл не знала всего.

Она очень нежно дотрагивается до моего лица. "Счастье снова придет к тебе. Мы можем быть счастливы друг с другом, не так ли?".

Шесть утра. Я лежу в своей арендованной, продавленной, двуспальной кровати с Гейл Райт, свернувшейся подле меня. Она пахнет пудрой и трухой.

Она громко храпит и, судя по всему, будет храпеть еще какое-то время, поэтому я встаю, беру ее машину и еду к ближайшей телефонной кабине.

Мы не занимались любовью. Все, что было в моих силах - это обвить руками ее обитую плоть с энтузиазмом продавца диванов бывших в употреблении. Она гладила меня по голове и заснула, что было естественно, поскольку мое тело было не более чувствительным, чем мокрый плащ.

Я бросаю монетку в щель и слушаю гудки, пока от моего дыхания не запотевают стекла пустой кабины. Мое сердце сильно колотится. Кто-то отвечает - сонно, раздраженно.

"АЛЛО? АЛЛО?"

"Привет Элгин".

"Ты знаешь сколько сейчас времени?"

"Сейчас раннее утро после еще одной бессонной ночи".

"Что ты хочешь?"

"Наш уговор. Как она?"

"Луиза в Швейцарии. она была очень больна, но сейчас ей гораздо лучше. Мы добились хороших результатов. Она пока не вернется в Англию, если вообще вернется. Ты не сможешь увидеть ее".

"Я не хочу ее видеть" (ЛОЖЬ. ЛОЖЬ.) "Вот и хорошо, потому что она-то уж точно не желает видеть тебя".

Наступило молчание. Какое-то время я продолжаю держать трубку, глупо уставившись на микрофон. С Луизой все в порядке, это было единственным, что имело значение.

Я сажусь в машину и еду пустынными милями домой. Воскресное утро и никого вокруг. В верхних комнатах плотно задвинуты занавески.

Дома по обочине дороги все еще спят. Лиса перебежала мне дорогу, в ее пасти болталась курица. Мне придется отчитываться перед с Гейл.

Из моего дома доносятся только два звука: металлическое тиканье часов и храп Гейл. Я закрываю дверь на лестнице и остаюсь наедине с часами. Очень ранним утром часы идут по другому, они растягиваются и таят в себе обещание. Я беру свои книги и пытаюсь работать. Русский - это единственный язык, который я хорошо знаю, что очень помогает, потому что не так много людей могут составить мне конкуренцию в моей работе. Франкофилам приходится туго, потому что все хотят сидеть в парижском кафе и переводить новое издание Пруста. Не я. Мне всегда казалось что tour de force это школьная экскурсия. (фр. tour de force - мастерское исполнение прим. переводчика) "Ты ведешь себя по-идиотски" - говорит Луиза, слегка шлепнув меня.

Она встает, чтобы приготовить кофе и приносит его свежим, с запахом плантаций и солнца. Ароматный пар согревает наши лица и затуманивает мои очки. она рисует по сердечку на каждой линзе. "Это для того, чтобы видеть только меня" - говорит она. Ее волосы цвета киновари, ее тело - все сокровища Египта. Нельзя найти подобных тебе, Луиза. Я больше никого не вижу".

Я работаю, пока часы не бьют полночь и я слышу жуткий грохот наверху. Гейл Райт проснулась.

Я быстро хватаю чайник, подозревая что понадобится какое-нибудь примирение. Интересно, защитит ли меня чашка чая? Я протягиваю руку, чтобы взять "Эрл Грей", но вместо этого беру "Empire Blend" со слоганом: Чай, Настаивающий На Своих Правах. Чай по-мужски. Чай с таким количеством танина, что дизайнеры используют его как пигмент.