Письмена на теле

Лечение рака грубо и токсично. Луизу нужно будет лечить стероидами, огромными дозами, чтобы вызвать ремиссию. Если ее селезенка увеличится, ее начнут облучать и даже могут удалить. К этому времени она станет абсолютно анемичной, страдающей от ушибов и кровотечений, измученная, страдающая от боли большую часть времени. У нее будут запоры. ее будет рвать и тошнить. Постепенно химиотерапия начнет разрушать ее костный мозг. Она станет очень худой моя красавица, худой, изможденной и умирающей. Нет лекарства от хронической лимфоцитарной лейкемии.

Луиза вернулась домой. Ее лицо пылает от мороза.

На ее щеках густой румянец, она целует меня, ее губы как лед. Она просовывает свои замерзшие руки под мою рубашку и держит их на моей спине как два металлических клейма. Она болтает о морозе, и о звездах, и о том, как ясно небо, и как луна виднеется в сосульке, свисающей с крыши мира.

Мне не хотелось плакать, мне хотелось поговорить с ней спокойно и нежно. Но слезы выступают на моих глазах, мои горячие слезы падают на ее холодную кожу, обжигая ее моим страданием. Несчастье эгоистично, скорбь эгоистична. По ком эти слезы? Возможно по-другому не бывает.

"Элгин был здесь" - говорю я "Он сказал мне, что у тебя рак крови".

"Это не серьезно" - говорит она быстро. На что он рассчитывает?

"Рак это несерьезно?"

"Я асимптоматик"

"Почему ты не говорила мне? Ты не могла сказать мне об этом?"

"Это несерьезно"

Наступило молчание. Мне хочется разозлиться на нее сейчас. Меня охватывает гнев.

"Я ждала результатов. Я сдала еще несколько анализов. Я еще не получила результатов".

"Элгин получил их, он сказал, что ты не хочешь ничего знать".

"Я не верю Элгину. Я обратилась к другому специалисту".

"Я пристально смотрю на нее, мои кулаки хрустят так, что ногти впиваются в мои ладони. Я смотрю на нее, и я вижу лицо Элгина в квадратных очках. Не округлые губы Луизы, а его торжествующий рот.

"Мне следовало сказать тебе об этом?".

Всю ночь мы лежим в объятиях друг друга, завернутые в походный мешок, и делимся друг с другом своими страхами. Мы лежим так до тех пор, пока небо не становится темно синим, а потом жемчужно-серым, и слабое зимнее солнце падает на нас. Она не вернется назад к Элгину, в этом она непреклонна. Она много знает об этой болезни, и скоро я тоже узнаю. Мы встретим ее вместе. Смелые слова и обоюдное утешение для нуждающихся в утешении в этой маленькой холодной комнате, очертившей границы всей нашей жизни этой ночью. Мы отправились в путь с пустыми руками и больной Луизой. Она уверена, что любая цена может быть оплачена с ее счета. У меня нет такой уверенности, но я чувствую слишком сильную усталость и расслабленность для того, чтобы продолжать обсуждать все это. Встретиться снова, после разлуки, более чем достаточно для меня.

На следующий день, когда Луиза уходит, я иду повидаться с Элгином. Кажется он ждал меня.

Мы заходим в его кабинет. у него на компьютере новая игра. Она называется ЛАБОРАТОРИЯ. Хороший ученый (играет пользователь) и сумасшедший ученый (играет компьютер) сражаются за создание первого в мире трансгенетического помидора. Помидор, в который имплантировали человеческие гены, превращает себя сначала в сэндвич, потом в соус для пиццы с более чем тремя дополнительными ингредиентами. Этично ли это?

"Нравится игра?" - спрашивает он.

"Я здесь, чтобы поговорить о Луизе".

Результаты ее анализов разбросаны по его столу. Прогноз приблизительно на 100 месяцев. Он замечает мне, что хотя сейчас Луизе легко так беззаботно относиться к своему состоянию, все сразу изменится, как только она начнет терять силы.

"Но зачем обращаться с ней как с инвалидом пока она еще не инвалид?"

"Если мы начнем обращаться с ней так уже сейчас, есть надежда, что ее болезнь можно будет вылечить. Кто знает?" - он пожимает плечами, улыбается, и, нажимает несколько кнопок на табло ввода. Помидор хитро прищуривается.

"Ты не знаешь? Рак это непредсказуемое состояние. Это организм изменивший самому себе. Мы пока не можем объяснить это. Мы знаем как это происходит, но не знаем почему и как это остановить".

"Тогда тебе нечего предложить Луизе"

"Кроме ее жизни"

"Она не вернется к тебе".

"А не слишком ли вы оба стары для романтических грез?"

"Я люблю Луизу".

"Тогда спаси ее".

Элгин отворачивается к экрану своего компьютера. Он считает, что беседа окончена.

"Вся беда в том, - говорит он, - что если я выберу неправильный ген, меня затопит томатным соусом. В общем, ты понимаешь мою проблему."

"Дорогая Луиза, Я люблю тебя больше жизни. У меня не было более счастливого времени чем то, когда мы были вместе. Мне не верилось, что такое безграничное счастье возможно. Можно ли дотронуться до любви? Для меня она осязаема, все эти чувства между нами, их вес также ощутим для меня, как вес твоей головы в моих руках. Я держусь за любовь, как альпинист за свою веревку. Мне было известно, что подъем будет крутым, но та отвесная скала, перед которой мы оказались, стала роковой неожиданностью. Мы можем взять эту высоту. Я верю в это, но именно ты должна совершить главное усилие.