Письменная культура Руси

Новгородская грамота № 734. Относится к 40–60 гг. XII века, рис. 22-1 [10, с. 13]. Первоиздателями рассматривается как заговор от болезни. Сихаил — христианский ангел или архангел-демоноборец, известный по упоминаниям в заговорах. Отмечается, что третья строка не имеет надежной интерпретации, что мне вполне понятно, ибо тут перед нами — лигатура из кирилловских букв и слоговых знаков. Текст надписи прочитан так: ИС ХС (ИИСУС ХРИСТОС). НИКА. СИХАИЛЪ, СИХАИЛЪ, СИХАИЛЪ. АНЬГЕЛЪ, АНГЕЛЪ, АНГЕЛЪ ГИДЕНЬ (ГОСПОДЕНЬ), Г… ИМЯ АНЬГЕЛА. Странно, что перед словами ИМЯ АНГЕЛА стоит лигатура, которая, видимо, это имя и называет. С моей точки зрения, в лигатуре можно выделить буквы Т и ЯТЬ, а также слоговые знаки Я, РИ и ЛО, что дает вместе с предшествующей буквой Г текст: ГТЕ ЯРИЛО. Стало быть, именем ангела господня будет не столько Сихаил, сколько ЯРИЛО. Или, точнее, христианскому Сихаилу языческое имя будет ЯРИЛО. Тем самым, мы имеем редкий случай демонстрации двоеверия с точным обозначением языческо-христианского соответствия духовных персонажей. Любопытно, что слово ГДЕ написано ГТЕ, без озвончения второго звука, что, видимо, передает особенности произношения того времени, а слоговыми знаками написано только имя бога Ярилы… Ясно, почему данное место грамоты написано тайнописью: за упоминание языческих богов даже в заговорах полагались различного рода наказания. Так что перед нами употребление тайнописи по религиозным соображениям [11, с. 44].

Новгородская грамота № 680. Первоиздатели видят на короткой грамоте, рис. 22-3 [12, с. 65], “грубое подражание надписи”. Мне это непонятно; ясно лишь, что данная надпись 20-40-х гг. XII века — тайная. Первые знаки сплошь слоговые и образуют слово ДЪЯКАНЪ, как оно слышится, тогда как второе слово написано целиком кириллицей, причем первые две буквы, П и И образуют лигатуру. Оба слова читаются как ДЪЯКОНЪ ПИВАЛ. Слева от надписи помещено 6 точек в 2 столбца, слева 3 и справа 4. Это можно понять как дату, ибо точка в числовом значении обозначает 2. Следовательно, тут проставлена дата 6 / 4. Если полагать, что год начинался с 7 марта (а в первой Новгородской летописи написано «В лето 6645 (1136), наступающу 7 марта» [9, с. 138]), то мы попадаем на дату 13 июня, если же с 5 марта (в 1139 г.) — то на 11 июня (начало года было связано с датой новолуния). Так что не исключено, что если данная грамота написана в 20-е годы XII века, день “пивания” дьякона пришелся на 21 июня — на день Ивана Купалы, очень крупный языческий праздник. Так что дьякона можно было бы обвинить в тайном приветствии языческих праздников. Но и “ пивание” в другие дни, кроме крупных христианских праздников, не поощрялось. Итак, перед нами — тайный донос на дьякона, сделанный, возможно, кем-то из прихожан. Ключевое слово, ДЪЯКОНЪ, написано хотя и слоговыми, то есть довольно понятными знаками, но с лигатурами, равно как и кирилловское слово “пивал”. Как видим, даже во времена расцвета христианства клирики не были свободны от доносов.

Новгородская грамота № 63. Я сократил ее чуть-чуть справа, где имелся свободный от надписей язычок бересты, рис. 22-5 [14, с. 64].

Первоиздатель сообщает, что грамота представляет собой «небольшой отрывок плохой сохранности… Точной транскрипции дать нельзя. Видны лишь отдельные буквы ТЕЛ, затем, после неясной буквы — Ю, затем, тоже после неясной буквы — БА. Оснований для палеографических наблюдений и для толкований нет. Стратиграфическая дата — XIII век» [14, с. 64]. На мой взгляд, вторая буква — не Е, а слоговой знак КИ, тогда как последний знак — не буква А, а слоговой знак ЛЕ. Я читаю текст так: ТАК И ЛЕЧИ Ю, ЮЛЮ, БЕЛЕНОЙ (или БЕЛЕНОЮ), рис. 22-6. Как известно, белена содержит гиосциамин и вещества, близкие к атропину и является растительным ядом, приводящим к сильнейшему возбуждению организма, расширению зрачков, галлюцинациям, бреду, затемнению сознания и даже к смерти от ослабления деятельности сердца. Хотя при наружном употреблении белена дает местный успокоительный эффект, если бы лечь шла о настоящем ЛЕЧЕНИИ, грамоту можно было бы написать вполне официально. Здесь, однако, мы не видим ни имени автора записки, ни имени адресата; стало быть, записка тайная. Трудно сказать, что собирались сделать с Юлей две женщины, обменявшиеся этим посланием, то ли довести до невменяемого состояния, то ли уморить, однако преступный замысел ее очевиден. Тайнопись грамоты понятна.