Письмо

Элис Стирлинг оторвалась от шитья и взглянула на сына, вихрем ворвавшегося в комнату. Ее пальцы ныли – продевать иглу через толстую ткань было непросто, но она почти закончила светомаскировочные шторы для их небольшого дома. Билли выглядел ужасно: взъерошенные волосы стояли торчком, а лоб блестел от пота.

– Билли! – воскликнула Элис. – Присядь, дорогой. Ужасные новости, правда?

Она усадила сына за кухонный стол и потерла ему плечи.

– Какое страшное потрясение! Я знаю, что многие ждали этого, и все же…

Билли обернулся и в недоумении вытаращился на мать.

– Откуда ты знаешь?

– То есть как, откуда я знаю? Услышала по радио. Пошла к соседям, и мы вместе с Рэгом слушали.

– Ах, ты про войну. Да, это ужасно. Но, как ты сама сказала, мы этого ждали. Она должна была наступить рано или поздно.

Он окинул взглядом кухню.

– Где отец?

Элис криво усмехнулась.

– Почем мне знать. Ушел еще утром.

Билли крепко обнял мать. Она заслуживала гораздо большего.

В духовке стояло жаркое в горшочке, и, несмотря на все свое смятение, от его аромата Билли почувствовал себя чуть лучше. Даже самый дешевый кусок мяса после того, как Элис Стирлинг заканчивала колдовать над ним, превращался в мягчайшую и вкуснейшую филейную вырезку. При мысли о сочном жарком, шкворчащем в густом соусе, у Билли потекли слюнки. Мать прекрасно готовила. О ее печеном картофеле можно было слагать легенды: нежный и воздушный внутри с хрустящей румяной корочкой снаружи – такого в мире было не найти. Она приготовила и его любимый яблочный пирог – он стоял в сторонке, дожидаясь своей очереди.

– И заварной крем будет? – спросил Билли.

– Когда это я подавала яблочный пирог без крема?

Билли посмотрел на мать, и его глаза наполнились слезами. Что бы с ним стало, не войди она тогда, много лет назад, в этот детский дом и не схвати его на руки со стульчика? Он знал, что война разлучит их, и его сердце болело за мать и за все те горести, что ей придется пережить. Он смотрел, как она энергично трет в раковине картошку, так, что вся ее спина ходит ходуном.

– Я люблю тебя, мам.

Элис бросила картошку и ухватилась за край раковины, пытаясь совладать с собой. Она вытерла руки о передник и повернулась к сыну.

– Я тоже люблю тебя, Билли. Никогда не забывай об этом.

Она подошла к нему и поцеловала в лоб, сделав вид, что не заметила, как по его щеке скатилась слеза.

– Ладно, давай готовиться к ужину. Накроешь на стол?

– Конечно. На скольких?

Элис вздохнула и вернулась к картофелю.

– На троих. Может, отец однажды вспомнит, где он живет, и удостоит нас своим присутствием. Лучше быть к этому готовыми. Да, и поставь бокалы для вина тоже, пожалуйста.

– Вина?

– Да, – продолжила Элис. – И салфетки тоже. Мы сегодня получили дурные вести, так что хороший воскресный ужин не повредит и поможет немного взбодриться. В глубине шкафа есть бутылочка красного. Уже и не помню, откуда она, но думаю, будет в самый раз.

– Ничего себе, должно быть, хорошо спрятана, раз отец до сих пор до нее не добрался!

– Ну, ну, Билли. Будь поуважительней к отцу.

– Конечно, мам. Извини.

Как она могла оставаться столь верной его никчемному отцу, было за гранью его понимания.

После того, как они поели, Билли отодвинул тарелку и откинулся на спинку стула.

– Мам, у меня есть новости.

Элис встала и начала убирать со стола.

– Правда? Что за новости?

Он схватил ее за руку и удивился, какая она шершавая и мозолистая от домашних дел. И как он не замечал этого раньше?

– Сядь, пожалуйста, отложи пока горшки.

Элис придвинула стул и присела, озабоченно глядя на сына.

– Что случилось, дорогой?

– Крисси беременна.

Она ахнула и закрыла рот руками.

– Боже, Билли, как можно быть такими глупыми?

Билли вскочил на ноги и зашагал по комнате взад-вперед.

– Ты права. Я идиот. Что мне теперь делать?

Элис встала и крепко обняла его.

– Все будет хорошо, мы что-нибудь придумаем. Но отцу пока лучше не говорить, – заметила она, с опаской покосившись на дверь.

Билли кивнул.

– Бедная Крисси. Когда она мне сказала, я был в таком шоке, что не мог поверить. Я просто убежал и бросил ее одну. Она, наверное, с ума сходит. Как я мог быть таким эгоистом?

Его мать была в ужасе.

– Билли! Ты должен поговорить с ней. Она же, наверное, места себе не находит! Боже правый, что за день, что за бардак!

– Ты права, мне нужно с ней увидеться. Я вел себя отвратительно.

Он стащил куртку со спинки стула и поцеловал мать в щеку.

– До скорого!

Сотрясая воскресный ужин в желудке, Билли пробежал до дома Крисси две мили. Добравшись до цели, он едва дышал, мокрая футболка прилипала к телу. Он начал было обходить дом сзади, но передумал и направился к парадному входу. Надавив на звонок со всей силы, он вдруг почувствовал страшную враждебность к доктору Скиннеру, и ему было плевать, что доктор о нем думал. За дверью радостно залаял Лео, и Билли отчаянно надеялся, что ему откроет Крисси. Увы, в коридоре раздался резкий голос ее отца.

Доктор Скиннер открыл дверь и посмотрел на него с верхней ступеньки крыльца.

– Доктор Скиннер, Крисси дома?

– Нет.

Этого Билли не ждал.

– Вот как… А вы знаете, где она?

– Нет.

– Вы знаете, когда она вернется?