Письмо императрицы

Наташа любит его! Павла охватил столь бурный восторг, что он едва не вскочил с кровати, забыв о своем положении. Неужели ему все-таки удалось покорить эту женщину, внушить ей такую же страстную, глубокую и мучительную любовь, какую он сам испытывал к ней? После всего, что он выстрадал из-за нее, это казалось невероятным. И, тем не менее, сомнений не оставалось. Если она нашла в себе силы простить его бессердечный поступок, значит, она действительно любит его… до самозабвения и потери гордости.

«А как же Стентон? – пронеслась у него в голове отрезвляющая мысль. – И то, что она была с ним близка?»

Павел почувствовал, как его восторженное настроение начинает таять. Его сердце наполнилось пронзительной, нестерпимой болью, а вслед за тем в нем закипел гнев. Проклятье, и как только Наташа могла так бездумно предать его? Неужели он заслужил, чтобы с ним обошлись так гадко и подло? Конечно, теперь она раскаивается, но ведь дело-то уже сделано, и назад ничего не воротишь. Разве что он найдет в себе силы простить ее и…

«И смирюсь с тем, что мне самым натуральным образом наставили рога, – с жесткой усмешкой проговорил про себя Павел. – Да, ничего не скажешь, веселенькие дела! После того, как я столько раз наставлял рога другим мужчинам, взять и самому сделаться рогоносцем».

Но ведь Наташа ему не жена, а, значит, его нельзя назвать настоящим рогоносцем… Внезапно Павел почувствовал такой прилив бешенства, что едва не разорвал бинты на своей груди. Наверное, он совсем спятил, если начинает выдумывать причины для того, чтобы простить предательство. На самом же деле перед ним стоит довольно четкий и простой выбор: расстаться с женщиной и сохранить самоуважение или сохранить женщину и лишиться самоуважения.

«А так как потерять уважение к себе я не могу, то значит, у меня вообще нет выбора, – твердо и решительно сказал себе Павел. – И довольно заниматься ерундой».

Загасив свечи, он натянул одеяло и закрыл глаза. Но заснуть ему удалось совсем нескоро.

В это же самое время Наташа сидела на диване, обхватив руками колени и устремив в одну точку хмурый, сосредоточенный взгляд. Перед ней лежала записка, которую она нашла на столе в гостиной и которую она перечитала столько раз, что выучила наизусть.

«Милая Натали! – гласила записка. – Завтра, в семь утра, сядьте в наемную карету и поезжайте по адресу, указанному в этой записке. Мои планы относительно условий передачи письма – и, к сожалению, вас самой – изменились, и мне необходимо срочно переговорить с вами. Чтобы вы не сомневались, что письмо написано именно мною, привожу одну фразу из нашего разговора: «Вы тоже были великолепны, милорд. И я хочу сказать, что ни о чем не жалею»… Надеюсь, мой ангел, теперь вы убедились, что это не ловушка, подстроенная роялистами? Заклинаю вас, не приводите за собой полицию: в этом случае я буду вынужден уйти, и наш разговор не состоится».

Подписи в конце записки не стояло, но для Наташи ее и не требовалось: она отлично помнила слова, которые сказала Стентону сразу после их близости. И сейчас она была просто вне себя от ярости из-за того, что он привел здесь именно эти слова, а не какие-то другие. Предусмотрительный мерзавец! Он прекрасно знал, что такое письмо она не посмеет показать Павлу: тот просто на стену полезет, когда прочитает злополучную фразу.

Да и что толку сообщать о записке Павлу, когда он прикован к постели? Пожалуй, она только напрасно разволнует его. А повода для серьезного беспокойства, по мнению Наташи, не было. Во-первых, она уже общалась со Стентоном без свидетелей, и ничего ужасного он с ней не сделал. Во-вторых, они сами хотели, чтобы он связался с ними, и очень боялись, что этого не произойдет. А, в-третьих, он ведь пишет про свои изменившиеся планы… Не означает ли это, что он попал в затруднительное положение и намерен предложить им выкупить письмо? Немного подумав, Наташа нашла, что это было бы весьма разумно с его стороны. Едва ли кто-то другой заплатит ему больше, да и есть ли другие покупатели? Пожалуй, только сам Наполеон Бонапарт, но, если Стентон обратится к нему, то рискует не только не получить денег, а еще и лишится головы.

«Итак, решено, – сказала себе Наташа. – Я поеду на встречу со Стентоном. И если все пойдет так, как я надеюсь, то к тому времени, когда Павел проснется, у меня будет готов для него приятный сюрприз».

Глава 30

На другое утро, неприметно одевшись, Наташа вышла из ворот посольства и двинулась в направлении шумного бульвара, где рассчитывала взять экипаж. Она не прошла и половину дороги, как навстречу ей попалась пустая наемная карета. По знаку Наташи извозчик остановился и услужливо распахнул дверцу.

– Прошу вас, мадам! – сказал он, оскалившись в любезной улыбке.