Письмо из прошлого

— Знала, конечно. Я знала всех детишек с Третьей авеню. Но все рано или поздно заканчивается… Тогда мы были настоящей коммуной, плыли в одной лодке и были очень близки. Пытались свести концы с концами, помогали друг другу, делали все, что могли. Ну и, конечно, все соседи встречались в церкви примерно три раза в неделю. Ваша мама ходила туда каждое воскресенье. Ее матушка была очень набожной, и после ее смерти Марисса ходила в церковь постоянно, там она находила утешение и поддержку. Ее все любили. Действительно все, она была из тех девушек, к которым так и липли юноши. Ее улыбка… Она шутила, смеялась и могла любого заставить почувствовать себя центром вселенной.

Мы с Горошинкой обменялись многозначительными взглядами: дома мама избегала церкви всеми возможными способами. Она никогда не говорила о религии и проявляла к ней не больше уважения, чем любая другая британка, у которой это вошло в привычку и чьей набожности хватало только на подарки с шоколадными яйцами на Пасху. И все же она была для нас настоящим солнцем, центром нашей вселенной, хотя и скрывала б'oльшую часть в себе, особенно после того, как мы переехали в новый дом в Котсволдсе. Маме нравился ее садик, высокий забор из медового камня, который его опоясывал, и старинные стены нашего дома. Она любила свой мирок, любила снимать фильмы, любила папу и нас, а что до остальных людей, то нам всегда казалось, что они едва ли что-то для нее значат. Я знаю, что Горошинка сейчас думает о том же, о чем и я: не заставила ли она и своего насильника на секунду почувствовать себя центром вселенной? И после всего этого неудивительно, что она захотела сбежать и спрятаться. Конечно же, ей не хотелось быть на виду у всех.

— А как насчет ее друзей? Людей, с которыми она была ближе всех? Какими они были? — спрашиваю я, робко нащупывая зацепки, хотя и не уверена, что хочу их найти.

— Ну, это была Стефани, конечно же. Они были очень близки, и, хотя частенько ругались прямо на улице, ясно было, что они не разлей вода и будут вместе что бы там ни было. Думаю, после смерти дражайшей Розы у них и выхода другого не было. Поэтому я так удивилась, когда узнала, что они совсем перестали общаться. Стефани никогда не говорила о том, что между ними произошло, и уехала через несколько лет после Мариссы. Я всегда думала, что она злилась на сестру за то, что та ее бросила. Их отец, ваш дедушка, Леопольд, был славным человеком, но ему не хватало чего-то, чтобы одному вырастить двух юных барышень, да и характер у него был очень уж вспыльчивый. Девочек своих он никогда не бил, но я частенько видела, как мальчишка из строительного магазина наведывался к ним, чтобы замазать очередную дыру в стене. Забавно, что чем вспыльчивее становился он, тем более вызывающе вели себя девочки. Он никогда их не понимал. Но Лео был значительной фигурой в этом районе, люди относились к нему с уважением…

— Дедушка был в мафиозном клане? — спрашивает Горошинка, и миссис Финкл тут же прижимает к губам палец, как будто она упомянула всуе какое-то божество.

— В те дни нельзя было не быть частью клана. Весь Бей-Ридж был частью клана, и вся оставшаяся часть Бруклина, и множество районов в Нью-Йорке. Эти ребята заботились о том, что им принадлежало, а мы принадлежали, еще и как! Был и рэкет, конечно же, и иногда все выходило из-под контроля, но если на улице что-то случалось, то мы всегда знали, к кому обратиться. И это были не полицейские.

— А что насчет Кертиса? Он был членом банды, да? — спрашиваю я, вспомнив ночь с Рисс и молодого парня, который был чуть старше остальных и выделялся среди всех этих итальянских американцев своим ирландским колоритом. У него были светлые волосы, светлые ресницы и голубые глаза. Такие же, как у меня. Мне захотелось проверить имя из той реальности в этой. — Думаю, он… ну, не сильно удивился, что они со Стефани стали сближаться все больше и больше, особенно после того, как Рисс уехала.

Миссис Финкл всматривается в меня внимательнее, и я опускаю взгляд. Она узнала имя, а значит, он существовал в реальном мире, а не только в моей голове. Было вполне возможно, что я просто услышала все это когда-то от мамы — услышала и забыла, и эта версия все еще казалась куда более правдоподобной, чем та, в которой я путешествовала во времени. И все же Кертис был реален.

— Я всегда думала, что Марисса в итоге будет с Майклом Белламо, — говорит вдруг миссис Финкл, и мое сердце подпрыгивает. Майкл. — То, как они вечно цапались… это тот самый случай, когда ты точно знаешь, что люди орут друг на друга только потому, что они друг другу небезразличны. К тому же этот мальчик был таким красавчиком, знаете, как голливудская звезда, и глаза зеленые, как трава. Траволта и рядом с ним не стоял.

— А они встречались?