Письмо не по адресу. Любовная горячка

— Я миллион раз говорила своей внучке, что терпеть не могу этого неподобающего сокращения имён. — Но затем она снова улыбается: — Разумеется, ты можешь её так называть, если хочешь.

Кивнув маме и бросив на прощанье беглый взгляд на папку с моими детскими каляками, она уходит.

— Ну почему она не посмотрела остальные твои рисунки! Там есть такой красивый цветочный луг! — со стоном говорит мама.

— Да выброси ты эту дребедень! — шиплю я. — Ей ведь уже сто лет в обед!

— Ни за что, — качает головой мама и крепче прижимает к себе папку с рисунками.

Вот, собственно, и всё. Картина возвращается в музей, а я, кажется, заслужил благосклонность твоей бабушки. Но самое главное: мы увидимся на церемонии!

В великолепном настроении,

Берри

Р. S. Сейчас пойду к Кулхардту и объявлю, что дело о свиньях окончательно закрыто.

Р. Р. S. Чарли уже в пути. Очень обрадовался, что сможет нанести ещё один визит в ваш дом.

Отправитель:ПинкМаффин

Получатель:БерриБлу

Тема сообщения:Разочарованный Чарли

Привет, Берри!

Приехал ваш Чарли с «Клёцками валькирии», но мне отдавать их отказался. Сказал, будто ему поручено передать заказ лично в руки обнажённой француженке. Помня, что вследствие своей близорукости и странного представления о жизни богатых он считает статую Венеры живой женщиной с голосом Колетт, я привела его в холл и сказала, что он должен положить «Клёцки валькирии» к её стопам.

Чарли так и сделал, не преминув сообщить статуе, что по средам у него выходной, короче, если у неё будет время…

Мне пришлось положить конец намечающемуся роману между близоруким экс-боксёром и мраморной статуей, потому что времени не было ни секунды.

— Ошень польщена, но я нье мочь покидать дом, мнье ньешего одьеть, — на своём самом лучшем французском сообщила я.

Чарли почесал голову, наведя среди своих двенадцати волос полный тарарам. Затем кивнул и пробормотал:

— Да, могут возникнуть проблемы. — С этими словами, к счастью, он удалился.

Берри, что-то мне тревожно за вашего гонца. Ты уверен, что, находясь за рулём мопеда, он надевает очки? Его душевное состояние я комментировать не берусь, тут могла быть замешана Колетт, умеет она у нас кружить мужчинам головы. И всё же, сдаётся мне, травмы, которые Чарли получил в бытность боксёром, нанесли его интеллекту непоправимый удар…

Выставив его, я тут же побежала к свиньям, чтобы поскорее подкормить их любимым лакомством. Смотрю, а свиней-то и нет. Обыскалась везде, заглянула в каждый уголок, под каждую груду листьев, в каждую кротовую нору. Бесполезно.

Пропали. Точно корова языком слизала.

В отчаянии я бросилась на поиски Колетт, которая, как и следовало ожидать, прохлаждалась в Седриковых покоях (мы вполне можем сдать в аренду её жильё, она и внимания не обратит).

— Колетт, где свиньи?

— Я нье знай. — Традиционный ответ.

Бросаю пронзительный взгляд на Седрика.

Тот отвечает мне взглядом ещё более пронзительным.

— Don’t ask me. I am still waiting for your apology! [53]

Блин, похоже, он всерьёз надеется, что я буду расшаркиваться перед его грабельной светлостью за необоснованное обвинение в том, что именно он укокошил сначала Кулхардта, а потом и свиней. Чувствительный гражданин.

Стараясь изобразить на лице подобие дружелюбия, произношу заветное:

— I am so-о-о sorry [54].

Он кивает, кратко и очень по-британски.

Затем я спрашиваю о главном:

— Where are my pigs? [55]

— Gone! [56]— отвечает Седрик с нескрываемой радостью.

— Исчезли? Куда? Как?

Он смотрит на Колетт. Я смотрю на Колетт. Колетт переводит взгляд с меня на Седрика.

— Я нишего не сдьелать.

Седрик приподнимает бровь.

Сопротивление Колетт идёт на спад, и она причитает:

— Я нье флиртовай!

Что? Не поняла? О чём тут разговор?

— Колетт! Где мои свиньи?

Ноль внимания. Колетт умоляюще смотрит на Седрика.

— Прявдя ньет.

— You did! [57]— грохочет он.

— Я прёстё биль друшелюбным!

Взгляд Седрика так и сверлит Колетт насквозь. Она пожимает плечами.

— Я прёстё пощюпать его мюскели. — Переводит взгляд на меня, словно ожидая поддержки. — У ньего такие сильные мюскели, тошно льев. Mais non [58], — тут же поправляется она. — Тошно бык.

Голова у меня идёт кругом, однако не стоит забывать, что это моё нормальное состояние во время увлекательных бесед с Колетт.

— Колетт! — взываю я к её сознанию. — Свиньи!

— Ах, — вспоминает она. — Свини. Они опьять у своя мамам.

— Не поняла. Колетт, немедленно объясните, что произошло.

Ни малейших признаков сотрудничества.

— А не то… мы вас уволим!

Улыбается. Ладно, зайдём с другой стороны.

— А не то мы уволим Седрика!

Переводит задумчивый взгляд на своего кавалера и, к счастью, принимает решение в его пользу. Желваки Седрика проступают сквозь щёки и нервно дёргаются. Но вслух он не произносит ни слова. Колетт, похоже, только рада его помучить.

— Маман свиней приезжай на сюда и забирай свои любимцы.

— Погодите. Хотите сказать, приехала какая-то свинья, постучалась в дверь, объявила себя матерью Готтхильфа и Женевьевы и увезла их отсюда?!

— Oui! [59]

Берри, клянусь, это было перебором даже для меня.