Письмо никому

Вообще-то родители снабдили Гондусова довольно заурядным отчеством «Абрамович». Но кто-то назвал его Авраловичем, прозвище приклеилось: действительно, в делах старикашка был суетлив. К тому же на «Гондурасова» он обижался, а на «Авралыча» отчего-то нет.

Старик показал ему обложку газеты: «Известия», с морально-устаревшими орденами.

— А за какой год?..

— Смотри…

Действительно, Антон присмотрелся: октябрь 1962 года.

— Антиквариат…

— Такого антиквариата у нас полная подсобка… Хош — бери себе, нет — сейчас пойдем, да спалим в урнах.

Вышел почтмейстер. В руках у него была такая же желтая газета.

— Я чего думаю, — проговорил почтмейстер, — тогда как раз Карибский кризис был. Ну и газеты не разносили.

— Это почему?.. А как же новости?..

— Вероятно, думали, что о главной новости известит сирена гражданской обороны или ракета, что прилетит из-за океана… Или на какую-то иную работу их бросили, что-то иное разносили.

Свою газету почтмейстер положил рядом с Антоном, а сам прошелся на свое рабочее место. Молодой почтальон взял газету, пролистнул ее. Кроме того, что бумага пожелтела, сохранилась она неплохо. Очевидно, полиграфия с тех времен не так далеко шагнула.

— А может, не станем их жечь… — робко спросил Антон. — История все-таки.

— А кто тебе вовсе сказал, будто мы их жечь собираемся? — спросил почтмейстер.

— Авралыч сказал…

Старик Авралыч хмыкнул у себя в уголке.

— Да ты верь ему больше, — дал совет почтмейстер. Когда наступит день, и нам нечего будет больше разносить, вот тогда растолкаем по ящикам и их. Там и письма есть, и журналы.

— Может, все же стоит их разнести сейчас? — предложил Антон.

— А я думаю, честней письма просто сжечь, — не унимался Авралыч. — Все равно многих адресатов больше нету…

— Поговори мне еще! — неожиданно повысил голос почтмейстер. — В таком случае надо поставить штамп «получатель выбыл» и вернуть письмо туда, откуда оно отправлено…

***

А неделю спустя возле булочной почтальон встретил вдову того самого старика, за бумагой которого гонялась уйма людей. Выглядела она неважно — потеря мужа подрубила ее. Да и старость никого не красит. Она совсем не походила на наследницу глобальной тайны.

У Антона защемило сердце — захотелось ей как-то помочь, поддержать. В руке у старушки была сумка. Не то, чтобы тяжелая, но объемная. Но все же почтальон поспешил прийти на помощь:

— Давайте, я помогу…

Старушка не стала противиться: легко отдала сумку Антону. Все же почтальон был известен почти всем старикам в этом районе.

Старушка шла небыстро, тщательно переставляя ноги, и Антон успел пожалеть о добрых намерениях. Не то, чтоб он спешил, но такая ходьба его угнетала. Благо, идти до двора было недалеко.

— А я ведь, Петя, к детям съезжаю… — пробормотала старушка.

Петей звали почтальона, который работал на этом месте до Антона. К подобным обращениям почтальон привык и уже не спешил поправлять.

Говорят, Петр был неплохим человеком, но спился. Для Антона оставалось загадкой, как на такие деньги можно спиться. Тут на еду не хватит…

Антон кивнул: в районе постоянно кто-то съезжал, вселялся.

Но старушка продолжала:

— Ночью уснуть не могу. Все слышится, будто покойный по квартире ходит. Выйдешь — пусто… Дети говорят, переезжай к нам… Да и как раз люди зашли, говорят, не хотите ли продать квартиру. Им очень надо в этом районе для кого-то…

Старушка говорила печально и задумчиво. Казалось, ее мысли были заняты чем-то иным. Действительно, не так все просто было: бросить район, где прожила столько лет, с которым связано столько воспоминаний.

— Такие хорошие люди… И заплатили дороже, чем кто угодно. Про переезд сказали, мол, у них контора транспортная в друзьях. Так за перевозку, за грузчиков ни рубля не взяли…

Свернули за угол, прошли вдоль торца дома. Дальше тропинка шла за живой изгородью. Из-за нее двор можно было рассмотреть, а вот тех, кто шел за кустами — с трудом. Действительно, возле ее подъезда уже во всю работали грузчики. Но на пороге подъезда стояли двое, которые командовали погрузкой, очевидно, те самые «хорошие люди». Хоть Антон и замерз, увидев их похолодел вовсе…

— Я, простите, до подъезда вас провожать не буду.

— Отчего же? Давай, Петя, зайдешь ко мне. Чаю попьем — может, последний раз, может статься, видимся…

Антон быстро покачал головой — второй раз попадаться на глаза этим ребятам ему совсем не хотелось. Но старушка не спешила забирать сумку из его рук. Тогда он просто поставил ее к ногам вдовы:

— Вы уж простите, но действительно — очень надо на почту…

И больше не говоря ни слова, повернулся и пошел прочь.

***

Почти выбежал на проспект, быстрым шагом вернулся к почте, но на почту не пошел. А заскочил в другой двор, зашел в знакомый подъезд, поднялся по лестнице, привычно толкнул дверь.

На этот раз он застал Егора на кухне. Тот что-то писал. На мгновение поднял взгляд от бумаги, увидел Антона, кивнул и вернулся к своим записям.

— Эй… Почтальон. Как там тебя… Ах да — Антон. Мы же будто договаривались — я тебя знать не знаю и это взаимно. Или у тебя еще кусок шифра появился?

— Нет.

— Тогда свободен…

— Нет…

— Нет? — удивился Егор. — Это почему же?..