Письмо никому

— Студент… — бросил Егор. — Запомни — в твоей жизни ничего не должно внешне измениться. Потому как за тобой годик-два будут следить. Да и потом сильно выпячиваться нельзя…

— Да я не о том… Просто хорошо здесь. Как есть курорт, — он повернулся к третьему товарищу. — А ты что будешь со своей долей делать?

Геноссе почесал затылок:

— Куплю себе новый монитор, плоский. Старый дрожит, трубка села. Да и места много занимает.

— Только монитор? А компьютер?

— А что, компьютер еще хороший. Может, чего прикуплю по мелочам… Мне не жаль денег на новый. Мне не хочется выбрасывать старый.

За свою долю Геноссе запросто мог купить не то, что новый компьютер — скажем, небольшой магазин, набитый техникой.

На холме, действительно, было хорошо. Можно было отдохнуть от трудов, от всех хлопот мира, может быть, даже пофилософствовать.

— Скажи мне одну вещь… — спросил Антон у Егора.

— Хоть две…

— А отчего ты отдаешь золото итальянцам?.. Ведь их права на него более чем сомнительны?

— Во-первых, мои права на него еще более сомнительны, а во-вторых, отвечу вопросом на вопрос: а отчего Геноссе не отравил нас сразу, как только была расшифрована эта бумага. Отчего в поезде, когда у тебя была копия, ты не придушил меня, не начал свою собственную игру?.. Есть такая старомодная вещица — порядочность. Может быть это не доходно, но иногда чертовски приятно почувствовать себя джентльменом.

— Рвешься в аристократы? — улыбаясь, спросил Геноссе.

Егор покачал головой:

— Мы не станем ни старше, ни лучше. Мы такие как есть. Может быть, мы запомним, что виски пьют со льдом, а кофе со сливками. Никак не наоборот. Но мы не аристократы. Зато у нас появился шанс сделать аристократами наших детей, внуков. Если такие будут иметь место. Меж тем, у нас есть преимущество.

— Ну да. Какое?

— Мы знаем, как это ездить в общих вагонах, как бороться с голодом, жить без куска хлеба. Для нас это не новость, не подвиг, не катастрофа.

Антон поднялся на ноги.

Может быть Водолазова гора не была высокой даже как для холма. Но кто в округе мог еще похвастаться таким количеством подъемов-опусканий. А с глубины любая высота кажется иной…

Этот холм казался ему вершиной мира. Ветер к вечеру становился холодней, крепче, но Антон чувствовал, что он сильней ветра. От этой силы хотелось закричать…

Или, напротив, сделать что-то тонкое, тихое.

— Егор? — спросил он.

— Чего?..

— Дай телефон.

— Куда звонить будешь? — но трубку все же вытащил. — Там немного осталось.

— Мне хватит.

— Смотри… Я потом вычту из твоей доли…

Геноссе засмеялся, Егор и Антон улыбнулись. Студенту было понятно — ведь действительно вычтет. Ну и что — не велика потеря. И если бы не цепкость Егора к мелочам, наверняка это дело так и осталось бы незаконченным.

Чуть отойдя от остальных, он достал дешевую записную книжку. Набрал длинный номер. В далеком Ярске в это время была ночь.

Разговор не затянулся, действительно, карточка телефона была на последнем издыхании. Но в словах ли дело? Суть во внимании, в Слове, что прошибает время и пространство.

Солнце все дальше и дальше уходило на запад.

День подходил к концу. Надо было возвращаться по домам, все больше в сторону зимы.

Иное кладбище

Слова Егора о том, что за такие деньги можно перекопать целое поле, где-то оказались пророческими.

Они прятались под землей долгие десятилетия, будто зрели. И теперь их извлекали на поверхность, словно урожай, который вызрел.

Раскопав дюжину могил, солдаты, участвовавшие в раскопках, уже легко говорили, где будет следующая. И,в самом деле, русское поле раз в пару часов выдавало на верха по одному солдату минувшей войны.

Из черепов извлекали жетоны с личными номерами — давным-давно кто-то вкладывал их в рот покойников, и теперь они гремели в черепах, словно горох в погремушках.

Безусловно, подобное занятие невозможно было скрыть от жителей окрестных сел. И, хотя вокруг поля вбили колья, натянули веревки с флажками, на препятствие мало кто обращал внимание. Через поле все так же местные срезали дорогу, иногда останавливаясь у ям.

Солдаты, работающие на раскопках, не оставались в долгу — после отбоя бегали в деревню, покупали самогон.

За неимением иных новостей, тиснули две статьи в местных малотиражках. На одну статейку внимание обратили и перепечатали в газете областной. Глобализация дала о себе знать — очень скоро в районе раскопок появились сначала какие-то местные странные люди с замашками махновцев. Затем из чертовски далекой Германии прилетели представители ветеранских организацией.

Квартировали гости в ближайшей деревне. Выглядели ветхо, но старались казаться бодрыми, на условия не жаловались. Даже, напротив, были рады, что со времен их молодости так мало поменялось. Как шестьдесят лет назад хлебали воду из ведра, требовали, как в старом анекдоте, «млеко» и «яйки». Но теперь за них расплачивались щедро, словно платили по долгам полувековой давности.