Письмо Потомкам

– Я скажу, что упала нечаянно. Хотела всё проверить, куда путь ведет… – промурлыкала я.

– К ним и ведет, куда упала. – Прошептал Стефан и больно укусил за ухо. – Идём, ужас ты ходячий!

– Летящий на крыльях ночи… – съязвила я.

– Вот-вот, хорошо хоть, осознаешь. – Улыбнулся он, не поняв моей человеческой издевки. – Тебя заждались все.

– А Майя… Она же из-за Кайна переживает, я же вижу. Нужно исправить все!

– Эх, молодёжь! – крепко сжав меня в охапку, Стефан повёл к старейшинам. И я шла, не в силах забыть золотые глаза девушки.

***

Сорок старейшин обсуждали приезд послов и ждали уже десять минут несносного человека, втайне ухмыляясь моим проделкам. Ругать меня не стали, видя мои детские невинные глаза и прикушенную нижнюю губу.

Я для них всё равно что ребенок.

Зал, в котором мы собрались, был одним из древних построек. Он был заложен ещё до рождения гемм, затем перенесён с материка на остров. Как единственное немного уцелевшее после всепоглощающей войны. Сиднейский оперный театр, вернее его малая часть, перенесенная и дополненная. Я впервые увидела его вот так, на расстоянии руки. Геммы гордились им, год от года украшая фресками.

– Вы хорошо поработали, Рионн. Её не отличить от геммы, – похвалили госпожу они, разглядывая меня.

Рионн по-кошачьи улыбнулась клыками, довольно. Остальные глазели, словно пытаясь разглядеть во мне человека. Но не могли. Поэтому тоже довольно улыбались.

– Вы присаживайтесь пока, а мы призовём вас позже. – Обратился ко мне шепотом Калахин.

Вот так всегда. Ждали, а зачем? Я могла бы ещё погулять… Но в зал зашел ОН.

Древнее его геммы я не видела. Это был тот, о ком я только читала – льорт Руит'та'Сарэй. Второй после Святейшей. Мужчина лет сорока, седой, как и все старейшины. Золото глаз, которые так и сверлят тебя. Лицо, на котором нет и тени улыбки. Грубые черты лица, которые не тронуло время и жизнь в Шим'Таа. Если бы не глаза, я посчитала его человеком.

– …послы будут через три недели, я как глава Зала, старейший льорт Казари шерн Милош, беру на себя ответственность передать слова каждого. Начнем.

В огромном зале были не только старейшие. Здесь собрались все главы домов, среди которых я чувствовала себя немного чужой. Если бы не тепло Стефана, сбежала бы к чертям… Или к Майе, пытать её.

Что это было за странное дитя?!

– Но почему послы? Почему не Император, если он так желает нашей гибели? – возмутились среди гемм.

– Мы не знаем. За все эти годы мы не видели его ни разу. Он слишком боязлив, чтобы идти на риск…

– То есть нет шансов его вызвать? Что за низость? – шептались геммы. – Посылать к нам андроидов, ухмыляясь за спиной.

Они были в гневе, прикрывая им страх и отчаяние. В воздухе так и пахло печалью. Валькирии войны уже кружились над нами… Был даже слышен шорох крыльев.

Казари шерн Милош сжал руки в замок, подпирая подбородок. Его лицо, покрытое письменами, было печально, губы сведены в ухмылке.

– Мы пытались, но безнадежно… он слишком беспокоится за свою жизнь…

– Вернее, за её подобие, – отчего-то сказала я, полагаясь на шум толпы. Но стояла тишина, и мои слова были слышны каждому. Как обычно, длинный язык…

– Поясните, – обратился ко мне Казари. – Ваша логика сейчас далека от нашей. Даже будучи людьми, мы утратили это с веками.

Я присела в поклоне каждому, руки прижав к груди. И начала на гарами, единственный способ убедить их в моём знании ситуации.

Танцуя среди сложных шипящих, срывая покровы и надевая пелену, я высказала свое мнение.

– Когда я жила в Империи, я узнала о том… что Император вечен. Несмотря на различные титулы и имена, повелитель у людей один. Его разум копируется тщательно, но слабое здоровье и раздутое самомнение не позволяют поддерживать тело системой жизнеобеспечения. Поэтому его сознание перемещается от клона к клону. Или в любое здоровое тело. Если вы…

Шум прошёлся по толпе.

– Если вы, – продолжила я, – предложите ему взамен штамм вируса или зараженное локально тело, то он сам явится к вам.

Геммы замерли.

– Вы так в этом уверены… Но вы слишком малы для мира. Даже это мы слышим впервые, – удивилась Сара, одна из старейшин. С интересом слушая меня, она всё же сомневалась.

Я молча опустила край сари и оголила левую руку. Сняв браслет, я не смотрела на то, что хотела показать геммам. Но всё равно я видела уродливый шрам и вывернутую плоть, смягчившуюся от времени в отражении их лиц и глаз.

– Мой… муж, – с трудом произнесла я, – и пара моих друзей когда-то работали на противников Империи. Шпионили… искали информацию. Мой муж был замечательным скользящим, он смог проникнуть в глубины памяти Императорского Дома. И узнать об этой тайне, рассказав ее только мне. Эти шрамы – следы от «Мечтателя», меня пытали. Выжигали память, как и у всех, кто узнал эту тайну… Но они пытали меня как простого человека, а не евгениума. Мой… мой муж не выжил, он принял всю вину на себя. А меня, измученную и прощённую, забрала к себе мать. Остальное вы знаете.

Тишина. Геммы в ужасе смотрят на охраняемые мной следы прошлого, а я замираю в ожидании.