Письмо самому себе: Стихотворения и новеллы

4

Могила

Она пленила страшного Эдгара

К. Бальмонт

Когда минуешь западную часть
Приличной Балтиморской в Балтиморе,
Смотри под ноги, чтобы не упасть,
И не читай писаний на заборе.

Убогие и грязные таверны,

Неловкой стройки старые дома,
И между ними ведра всякой скверны,
И грязных ребятишек кутерьма.

Не к месту церковь в этом запустенье.

Не ходят тут: с заржавленным ключом
Замок решетки, и во мху ступени.
Закопченным фабричным кирпичом

Стоит Вестминстерская сонно

За серою кладбищенской стеной –
Обломок прошлого, перенесенный
Сюда с ненужной стариной.

В сыром углу, в тени, совсем у входа,

В кустах направо – серо-белый куб.
На кубе – пирамида. Видно: годы
На мраморе точили долго зуб.

Зеленые подтеки с медальона

Сбегают в порыжелую траву.
Себе на память пестрый листик клена,
Прощаясь с этим местом, я сорву.

А за оградой нарваны газеты,

Из кабака наяривает джаз,
И черные Родольфо и Мюзетты
Следят за мной с недобрым блеском глаз.

Но вот ночами осенью бездомно

Шатается здесь ветер по углам,
И некому ходить к ограде темной
На свет луны с неоном пополам.

Лучи неона, листья вороша,

Играют переливами пожара,
И реет в них чужая всем душа
Не страшного – забытого – Эдгара.

ПЛЕСЕНИ

Вечер был самым обычным:
Длинные тени измаяв,
Низкое солнце улыбчиво
Щурило веки у мая.

Грела огнем изумрудным

Озимь за пыльной дорогой.
Что же упорно и нудно
В сердце топталась тревога?

С запада быстро по озими

Двигалось белой грядою,
Дыбилось космами козьими
Что-то, что было бедою.

Землю с зеленою весенью,

Камни, селенья и воды
Крыло взъяренною плесенью,
Пухлой и белобородой.

Схваченный серыми космами

Видел за краем в тенетах:
Красные угли разбросаны.
– Это глаза их без счета.

ЗНАМЕНИЕ

И поверг сидящий на облаке серп свой на землю…

Откр. св. Иоанна, 14,

Это я видел давно:
Влажной июльскою ночию
Знаменье было воочию
Тем, кому видеть дано.

Ливень ночной прошумел.

Влагой овсы напитались,
Ржи распрямиться пытались
В саване, белом, как мел.

А на небесном краю

Красный и грозный, как клятва,
Серп возносился для жатвы –
Выжать всю землю мою.

Долгие годы прошли.

Вот он, незримый, но знаемый,
Вот он, – когда-то как знаменье,
– Серп над полями Земли!

ЧЕРНЫЕ МОЛНИИ

Небо было белесое
От ночного бледного гнева
И глухо гремело колесами
По тучам булыжным в огне:

Облака изнутри раскалялись,

Как тугая лава вулкана,
И внезапно стеклом раскалывалась
Огромная черная рана:

– Из чрева, злобою полного,

Из красно-каленой тучи
Вырывались черные молнии,
Извиваясь змеею текучей.

* * *