Пистолет

Решено было – кем и на основании каких расчетов, неизвестно, – что с Макапу можно отпускать не больше четырех человек за раз. С других позиций, занятых всего десятком людей, отпускали троих, но на Макапу – с потолка взялась эта цифра или еще откуда – был приказ: четверо. И когда подошла очередь ехать Масту, ремонтно-заградительный отряд капрала Винстока отправился туда в полном составе, под командованием капрала Винстока. Они ехали мыться и бриться на большом 2,5-тонном грузовике, и по дороге к ним подсаживались люди с других изолированных и безводных позиций. Эти люди встретились впервые после начала войны и не могли наговориться, словно старые, соскучившиеся друг по другу приятели, хотя до войны они были едва знакомы. Грязные, небритые, с воспаленными глазами, они жались в кузове, как будто ища друг у друга защиты, и жадно глядели на редкие гражданские дома. Перед городом дома стали попадаться чаще, и, проезжая мимо какой-нибудь из ротных позиций, они с завистью рассуждали о стоящих поблизости гражданских домах – есть ли у хозяев дочка и пьют ли хозяева спиртное. А где гражданских домов поблизости не было, грузовик останавливался и подбирал очередную партию солдат. Командный пункт роты находился у подножия высоты на мысу Коко, напоминавшем горбатого кита. То есть похожим на кита он казался с моря пассажирам туристских судов, когда они еще ходили. Через низкую седловину, отделявшую его от горной гряды, шло шоссе, и в нескольких сотнях метров начинались окраины города. Здесь были и женщины и виски, и здесь стояла другая половина роты, «курортники» – их участок обороны тянулся по богатым приморским имениям.

Но, не добравшись до верха седловины, откуда можно было хотя бы полюбоваться на эту роскошь, их грузовик свернул налево, на извилистую дорогу. Тут, у основания мыса, располагалась парковая зона – до войны что-то вроде общественного парка. Между пятнадцатиметровой каменной грядой, в которой были вырублены ступени, и тихой бухточкой, известной под названием Ханаума, тянулся прекрасный пляжик с пальмами, с собственным танцевальным залом и маленьким рестораном, теперь запертыми, безмолвными и унылыми. На верху гряды, под деревьями парка, служившими прекрасной маскировкой и защитой от солнца, стояли палатки ротного КП. Неподалеку в той же роще были две общественные бани, мужская и женская, но в обеих теперь хозяйничала армия. К ним-то и направлялся грузовик Маста.

Маст почти уже забыл, какая это роскошь – душ и бритва; пояс с кобурой он из осторожности подвесил на виду, прямо перед открытой душевой кабинкой, а закончив омовение, спустился к берегу и уселся в одиночестве на ступеньках гулко-пустого танцевального зала, блаженствуя в непривычной теплой, солнечной тишине, которая после ветра на Макапу казалась оглушительной; штатских сюда уже не допускали, и безлюдные, с запертыми ставнями танцзал и ресторан нагоняли тоску о былом. Маст только сейчас понял, как он привык к ветру.

Здесь и углядел его капрал Винсток и с хитрым, как всегда, выражением на тощей крысиной мордочке подсел к нему. Маст уже тогда подумал: к чему бы это?

– Благодать, а? – с улыбочкой сказал Винсток, глядя на пальмы и мирную солнечную бухту, где вода едва колыхалась и блестела на солнце. – После нашего ветра, я думал, оглох здесь, честное слово. – Он медленно провел но свежевыбритому острому подбородку. – Жалко, шалман закрыли, а? – с грустью добавил он.

– Ага, – отозвался Маст. – Как подумаешь, что надо возвращаться, тошно делается, – рассеянно прибавил он. Подобно остальным, он только здесь, в укрытом тихом месте, ощутил свою опустошенность.

– А чего ты не попробуешь устроиться писарем? – закинул удочку Винсток. – С твоим-то образованием. Вот и сидел бы здесь все время. – Он лениво встал, спустился со ступеней на стриженую травку и пошел рядом с Мастом к пляжу с пальмами.

– Я не хочу быть писарем, – сказал Маст.

Винсток остановился и посмотрел на Маста.

– Ты, Маст! Я и не знал, что у тебя есть пистолет. Откуда? Ты же не пулеметчик. Тебе пистолет не положен. – Наглость этого заявления сама по себе насторожила Маста. За три недели Винсток не мог не заметить пистолет. На позиции о нем знали все, кроме главного начальства – молодого лейтенанта и двух взводных сержантов. И О'Брайен наверняка рассказывал Винстоку. Маст повернулся и внимательно посмотрел на хитрую мордочку капрала.

– Я его купил еще до войны, артиллерист из восьмого полка продавал, – сказал он.

– Кроме шуток? – с большим удивлением воскликнул Винсток. – Повезло! – Он опять задумчиво потер бритый подбородок. – Но это получается покупка и хранение краденого имущества, так ведь? Этот малый или еще кто, не обязательно он сам, украл пистолет. – Он опии, замолчал и грустно сморщил хитрую мордочку. – Ей-богу, Маст, прямо не знаю, что мне с тобой делать.

Маст впервые услышал от Винстока «ей-богу». Обычно Винсток обходился ругательствами.

– Что значит «делать»? – сказал Маст и еще больше насторожился.