Пистолет с музыкой

Я кивнул. С неожиданной для такой туши легкостью он поднялся с дивана и открыл шкафчик, полный янтарных бутылок и соответствующих стаканов. Не спрося моего согласия, он налил мне полный стакан того, что на поверку оказалось шотландским виски, и я взял его, не поблагодарив. Пока он устраивался на диване, я успел высосать почти половину.

- Джой отличается повышенным самомнением, - почти извиняющимся тоном произнес он. - Он не хотел ничего плохого. Он старается услужить мне и вовсе не так глуп. Вот только слишком уж горячо берется за дело, никак не могу его отучить.

- Я всегда считал, что кукол не учат. Просто дергают за нити.

- О! Это не совсем верно, мистер Меткалф. Джой далеко не кукла, да и я предпочитаю быть кем-то посложнее кукловода. Ну, например, катализатором.

Он умел говорить - и это в наши дни, когда умеющих говорить почти не осталось. Я и сам умею говорить, но меня обязывает профессия. Фонеблюм занимался этим из чистой любви к искусству.

- Меня мало интересует, кем вы предпочитаете быть, - сказал я. - Вы послали Джоя заставить меня отказаться от расследования. Я заработал себе на этом сломанный зуб.

- Мне казалось, такие вещи входят в вашу профессию.

- Из этого не следует, что я должен их любить. Вы хотите, чтобы я отказался от дела. Почему?

- Меня совершенно не заботит это дело. Вы огорчаете людей, о которых я забочусь, поэтому я и прошу вас остановиться.

- Люди, о которых вы заботитесь. Кто они?

- Доктор Тестафер, Челеста Стенхант и дети с Кренберри-стрит.

- В настоящий момент на Кренберри-стрит только один ребенок, Фонеблюм, и тот котенок. Люди, о которых вы, по-вашему, заботитесь, - это та самая компания, что меняется в лице при одном упоминании вашего имени.

Это немного укоротило его. Его брови сомкнулись и скептически приподнялись на обширном лбу - похоже, в условиях, когда остальная часть тела остается инертной, они компенсируют это своей экспрессией. Он поднял свой стакан и отпил, обдумывая ответ.

- Моя жизнь сложна, - пожаловался он. - Инквизиция отняла у меня большую и любимую часть моей собственности. Вся моя жизнь прошла в отрыве от общества. Я изо всех сил стараюсь сохранить хрупкие связи между тем, что было, и тем, что стало, но - увы! - часто мне это не удается." - Он прикрыл глаза, словно от душевной боли.

Актер из него был никудышный. Из меня тоже не ахти какой, но из него совсем никуда.

- Доктор Тестафер назвал вас гангстером, - сказал я. - Он ведь тоже немолод...

- Доктор Тестафер может не принимать мое участие, - сердито перебил он, - но, поверьте, он живет только благодаря моей любезности.

Я забросил крученый мяч.

- Я был там сегодня вечером. Кто-то зарубил его овцу.

Фонеблюм встрепенулся. Он выпрямился и отставил стакан.

- Не беспокойтесь, - утешил я его. - Они повесят это на Энгьюина. На то есть приказ.

- Вы теряете клиента, - заметил он.

- Именно так Возможно, цели у вас и у Отдела полностью противоположны, но, с моей точки зрения, и вы, и они в выигрыше оттого, что его подставили.

- Я никогда не встречался с Энгьюином.

- И не встретитесь. Его время вышло. Вы с Отделом пируете за его счет.

- Тогда позвольте спросить, какой вам смысл продолжать расследование?

- Я любопытен. Я вижу, что обвинение шито белыми нитками. И если я найду, за какую нитку потянуть, все это может обрушиться на вас.

- Прекрасное сравнение. Желаю вам удачи. Уж не думаете ли вы серьезно, что Отдел заинтересуется вашими подозрениями после того, как сам закрыл это дело? Кстати, как у вас с кармой?

- Моя карма вас не касается. Мне хватит.

- Ну-ну. - Он снова взял стакан и философски вздохнул - он мог себе это позволить. - Вы напоминаете мне меня самого. Таким, каким был когда-то. Даже сейчас мы не очень отличаемся друг от друга. Оба нетерпеливы - только вы еще и упрямы. Никакой гибкости. Компромиссы ведут к силе, к власти. А ваш характер не доведет вас до добра.

- Но ведь не я живу под землей, Фонеблюм.

- Вот-вот. Очень вы любите рычать. Это пугает.

- Мне не нужно рычать, чтобы запугать Челесту Стенхант, - возразил я. Я хотел вернуть разговор ближе к делу, к уликам, если их можно так назвать. - Она панически напугалась, приняв меня за одного из ваших парней. Что вы имеете против нее?

- Вы неправильно понимаете наши взаимоотношения. Я познакомил Мейнарда Стенханта с его будущей женой. Можно сказать, их союз - моих рук дело. Челеста очень забывчива, но обязана мне многим, и, надеюсь, она еще вспомнит об этом.

- Творение ваших рук под конец никуда не годилось. Стенхант нанимал меня следить за Челестой, когда она сбежала на Кренберри-стрит.

- Да, - мрачно согласился он. - Она такая. Нам все время приходилось приглядывать за ней.

- Пэнси Гринлиф - ее подружка?

Его брови почти завязались в узел.

- Нет, нет. Ничего такого. Просто друг семьи.

- Еще один друг, живущий только благодаря вашей любезности?

- Как вам будет угодно считать.