Пистолет с музыкой

- Ага, - согласился я. - И к тому же вы обращаете внимание не столько на лица, сколько на... гм. Вы видели это письмо?

- Нет, хотя хотел бы. Инквизиция была здесь задолго до того, как я узнал о смерти Мейнарда.

- У вас нет никаких предположений относительно того, что не сложилось у Стенханта и Энгьюина?

Он сделал вид, будто думает. На деле же это могло означать все что угодно.

- Нет, - сказал он в конце концов. - По правде говоря, нет. Я полагаю, что это дело сугубо личного характера.

- Все, с чем вы имеете дело, можно назвать сугубо личным, - возразил я. - Вы не могли бы поконкретнее?

- Что-то между ними двумя. Не имеющее отношения к практике.

- Ясно, - сказал я и в некотором роде не покривил душой. Тестафер принадлежал к людям, которые стараются держаться подальше от того, что им неприятно. Подобная нерешительность призвана скрывать, что он каким-то образом вовлечен во все это, но отнюдь не характеризует его как личность.

- Мы с Мейнардом никогда не были особо близки, - объяснил он. - Я как раз собирался на пенсию, но по возможности не хотел закрывать практику. Мейнард был хорошим врачом, ему я вполне мог доверить дело. Наши отношения можно охарактеризовать как весьма удачное деловое партнерство, и мы уважали друг друга, но не более того.

- Вы молоды для пенсии. Сколько вам, пятьдесят пять? Пятьдесят восемь? Ей-богу, стариковский возраст.

От такой характеристики Тестафер зажмурился.

- Мне почти шестьдесят, мистер Меткалф. Впрочем, вам не откажешь в наблюдательности.

Он не стал продолжать тему "стариковского возраста". Я решил, что нажимать на него дальше не имеет смысла. Он будет гнуть ту же линию. Попробуем-ка поддеть его с другой стороны.

- И как вы будете теперь? - спросил я. - Будете искать еще одно молодое светило или прикроете лавочку?

Этим я его слегка разозлил.

- Я должен думать о пациентах. Я буду принимать их - во всяком случае, пока обстоятельства не изменятся.

- Ну разумеется. А что миссис Стенхант? Она унаследует пациентов Мейнарда или передаст их вам?

- Я не связывался еще с миссис Стенхант. Но о ней позаботятся... необходимость импровизировать выводила его из себя.

- Пока обстоятельства не изменятся? - подсказал я.

- Ну... да.

Я пустил крученый мяч.

- Не думаю, чтобы в ваших планах фигурировал Денни.

Он внимательно посмотрел на меня.

- Боюсь, я не совсем вас понял.

- Не бойтесь, - сказал я. - Я просто оговорился.

- Полагаю, что так.

Я забавлялся намеками достаточно долго, чтобы надоесть ему. В любом случае он не горел желанием говорить о Денни, кем бы этот Денни ни был.

- Что вы можете сказать о том месте, где находится Челеста Стенхант?

- Там живут Пэнси Гринлиф с сыном. Только он... он редко бывает дома. Он... он - башкунчик, - Меткалф произнес это слово не без отвращения.

- Я так и понял. Похоже, она завела себе в качестве замены обращенного котенка. Чем миссис Гринлиф зарабатывает на жизнь?

- Представления не имею, - ехидно произнес он. - У меня нет привычки расспрашивать. - Ударение на последнем слове показывало степень его раздражения. - Она дружила со Стенхантами, - добавил он уже спокойнее.

- С которыми вы не были особенно близки, - уточнил я.

- Вот именно.

Я демонстративно посмотрел на часы.

- Ну что же, не смею больше отвлекать вас. Вы весьма мне помогли.

- К вашим услугам, - ответил он, сглотнув. Ему не терпелось остаться одному.

- Если вы вспомните что-нибудь полезное для меня... - Я написал на бланке рецепта свой телефон и встал. - Пожалуй, мне пора. Прощайте, доктор.

Я вышел в вестибюль, закрыв за собой дверь кабинета. Сестра уже ушла. Я отворил выходную дверь и закрыл ее, не выходя. Потом подошел к шкафу с регистрационными картами.

Сначала я поискал карту Ортона Энгьюина. Таковой не оказалось. Я перелистал пару произвольно выбранных карт, но ничего подозрительного не нашел. Если с ними и было что-то не так, требовался профессиональный уролог, чтобы это обнаружить.

Я слышал шаги Тестафера за дверью, так что мне следовало спешить: стоило ему открыть дверь - и я бы оказался у него перед глазами. С другой стороны, он вроде бы не из тех, кто стал бы слишком шуметь из-за этого. Он боялся меня - это очевидно - и боялся до такой степени, что из кожи вон лез, только бы показать, что он помогает моему расследованию. Иначе он вряд ли согласился бы вообще встретиться со мной.

Оставалось неясным одно: _почему_ он меня так боится? Конечно, я мог бы прямо спросить его, кто такой Денни, но ведь тогда он узнал бы, что мне самому это неизвестно.

Я взял с полки еще одну папку. Совершенно безобидная папка: парень по имени Морис Госпелс, шестидесяти семи лет от роду, диагноз - хронический уретрит или что-то в этом роде... Я закрыл шкаф и сунул папку под плащ. Затем шагнул к двери в офис и повернул ручку.

Тестафер склонился над столом, втягивая носом через металлическую трубочку что-то белое с поверхности маленького зеркальца. Увидев меня, он дернул головой, и из ноздри потекла белая струйка. Он не сказал ничего. Я тоже не торопился начинать разговор. Ощущение такое, словно видишь себя в зеркале лет через двадцать.