Пистолет с музыкой

Чтобы оправиться от изумления, мне потребовалась целая минута. Такого в моих краях еще не бывало.

— Нет, — ответил я. — Благодарю вас, нет. Я и сам неверующий.

Она восприняла это нормально и попрощалась. Посмотрев им вслед, я увидел, как паренек в костюме поднимается на крыльцо соседнего дома.

Когда я вернулся наверх, Пэнси Гринлиф — а может, лучше Патриция

Энгьюин? — сидела на кровати. Она привела в порядок свою ночную рубашку.

Да и взгляд стал куда более осмысленным. Столик возле кровати был чисто вытерт.

— Я не знаю, как вас зовут, — сказала она.

Я назвал себя и подождал, пока она соберется с мыслями.

— Вы должны знать, где мой брат…

— Ваш брат по уши вляпался в историю. Я позволил ему переночевать у меня в офисе. То, что будет дальше, во многом зависит от вас.

— Вы имеете в виду — уход за его телом?

— Я имею в виду, вы знаете об убийстве столько, что я смог бы разрушить обвинение. Он еще не заморожен, Пэнси. Он просто запуганный ребенок Он ошибся, связав вас со Стенхантом, но я не думаю, что он убил его. А вы?

— Не знаю.

Я только улыбнулся.

— Скажите мне что-нибудь. Что будет дальше? Вы сохраните за собой этот дом?

— Смерть доктора Стенханта не имеет к этому ни малейшего отношения.

— Ну да, я и забыл. Смерть Стенханта вообще вас никоим образом не затрагивает. А как насчет башкунчика?

— Вот сами у него и спросите, — ответила Пэнси. Она приходила в себя — в том смысле, что мои инквизиторские штучки бесили ее все больше. — И не думаю, что он проявит к этому особый интерес.

— Это я, пожалуй, могу сделать, — сказал я. — Где он живет? Я хотел сказать, когда его нет здесь, — это я добавил из вежливости. На

Кренберри-стрит он задерживался не дольше, чем требуется, чтобы ухватить сандвич.

— Он торчит в беби-баре на Телеграф-авеню. Думаю, они там и ночуют.

— Он отдаляется от вас, ведь так?

На ее лице вспыхнул гнев и сразу же пропал.

— Он ничем не отличается от всех прочих Это все ускоренное развитие. Он теперь совсем не такой, как раньше.

— А как Челеста? — спросил я. — Что будет с ней?

— Я думаю, вам лучше спросить это у нее самой.

— Я думаю, что последую вашему совету. Где она сейчас?

— Не знаю. Когда я встала сегодня, ее уже не было.

— Когда она вернется?

— Это ее дело.

— Вы ее ждете, скажем, к обеду?

— С Челестой я привыкла не загадывать.

Наш разговор приобрел характер славной игры в пинг-понг без партнера. Я не знал, каким будет мой следующий ход. Одно я понимал совершенно отчетливо: возможности этого хода полностью исчерпаны.

— Я ухожу, — сообщил я. — Не хотите передать что-нибудь брату на прощание?

Она отвернулась. Тело у нее было красивое, хотя я сомневался в том, что оно такое же здоровое внутри. Всего десять минут назад она не дотянулась бы до шприца на столике.

— Убирайтесь, — сказала она, наконец собравшись с силами.

Я пошел к двери.

— И не думайте, что моя жизнь вращается вокруг моего брата, — сказала она мне вслед. — Я не видела его несколько лет. Я не знаю его, а он не знает меня. У меня своя жизнь. Если он совершил ошибку, пусть сам и расплачивается.

— Он совершил ошибку, пытаясь помочь вам, это точно.

Она скрестила руки на груди и одарила меня ледяным взглядом.

— Убирайтесь. Держитесь подальше от меня и моего дома. И если вы еще раз припретесь в мою комнату, когда я сплю, видит Бог, я убью вас голыми руками. — Она говорила это ровным голосом, сидя на краю кровати, как будто обсуждала прогноз погоды, но я видел, как трясет ее тощее тело.

Я не стал объяснять ей, что то состояние, в котором я ее обнаружил, можно назвать как угодно, но только не сном. Я просто вышел и сел в машину. Я окинул улицу взглядом, но Фрейд капитулировал и ушел домой. На небе собирались облака, с холмов задувал сырой ветер, и у меня начала зябнуть шея. Собирался дождь. Я поднял стекла и поехал в центр.

11

Вряд ли они ожидали, что я просто возьму и войду в Отдел с парадного входа. Что угодно, только не это. Когда я назвал себя у стойки, они послали мне навстречу не Моргенлендера, не Корнфельда и вообще не кого-нибудь из парней, связанных с делом Стенханта. Собственно, это вообще был не парень. Это была дама, или птица, или львица… — никогда не знаю, как назвать такую, не показавшись грубым. Я всегда груб. Но при виде ее мне по крайней мере захотелось исправиться.

Я выбрался из кресла, в котором ждал ее, и она шагнула мне навстречу, и неожиданно мы оказались ближе друг к другу, чем ожидали. Мне это нравилось, но мы стояли слишком близко — она не могла даже подать мне руку. Я чуть отодвинулся. Возможно, мне это только показалось, но, и отодвинувшись, я продолжал ощущать тепло ее тела, будто она оставила на моей одежде какой-то тепловой отпечаток.

— Меня зовут Кэтрин Телепромптер, — сказала она. — Что привело вас сюда, мистер Меткалф?

Из этих слов я понял, что она тоже инквизитор. Инквизитор Телепромптер.

Что ж, мне приходилось встречать пару раз таких же молодых. Хотя таких красивых — ни разу. Я состроил не совсем пристойную гримасу и предложил поговорить у нее в кабинете.