Питер. Битва близнецов

Тонкие губы Голотова изогнулись в усмешке. Убер поежился. Глаза у приморца были застывшие, как у змеи.

– Без проблем, – сказал Голотов.

* * *

– Ты зачем Кузьмича отослал? – спросил Таджик. – А?

– Кузьмич не нужен, – твердо ответил Убер. – Все.

Таджик не сдержал тяжелого вздоха. «Как с тобой невыносимо, Убер».

– Ясно с тобой. Десяти-то человек хватит?

– Хватит. Хорошо бы еще найти одного-двух, но нет времени, – сказал Убер. – Так что могу сказать, команда набрана. Можем приступать ко второй части марлезонского балета.

Таджик кивнул.

– Сначала вы пройдете по туннелям до «Звездной», затем красные выведут вас к «Купчино». Оттуда уже своим ходом до «Обухово». Все понятно?

– Да.

– Чтобы избежать вопросов и свободно передвигаться по метро, неофициально ты будешь… не знаю… майор интендантской службы, – сказал Таджик. – Я бы сделал тебя полковником, но такие, как ты, до высоких чинов не доживают. Или лучше капитаном? У тебя будет бумага и все разрешения.

– Капитан Убер. – Скинхед засмеялся. – Капитан, блин, Убер. Нет, это уже слишком. Просто Убер.

Таджик улыбнулся, но промолчал.

– Сделайте меня лейтенантом, – сказал Убер. – Этого хватит. «Младший лейтенант, мальчик молодой, все хотят потанцевать с тобой…» Тем более что после военной кафедры я на самом деле лейтенант запаса. Служба горючего. Правда, ни государства, ни армии такой уже давно нет. Да и земли тоже.

– Я тебя могу сделать хоть адмиралом, – сказал Таджик. – Любишь море?

– Адмирал? Я не против. Адмирал цинкового таза в болотной жиже. Слушай, – скинхед загорелся, – а серьезно, хочу быть адмиралом. Адмирал Убер – звучит!

Убер встал, выпрямился. И вдруг посерьезнел:

– А какой пряник?

– Что?

– Про кнут я уже знаю. А какой пряник – для моих людей?

Таджик помедлил.

– Если они вернутся? – уточнил он, чтобы дать себе время на размышление.

– Да, если кто-то вернется.

– Амнистия, – сказал Таджик быстро. – Почти все они – люди армии. Приговоры отменят. Хотя я, если честно, к чертовой матери расстрелял бы весь этот человеческий сброд. Кстати, на тебя же тоже существует приговор – от приморского Альянса, если ты не в курсе. И в условиях военного времени – это смертный приговор.

– Грязная дюжина. – Убер засмеялся. – Надо же. Всегда мечтал нечто подобное провернуть на самом деле.

– Убер. – Таджик вздохнул. – Это, блять, серьезное задание.

– Ничего-ничего. Сейчас поплачу в колени, покатаю игрушечную машинку и займемся.

Скинхед покрутил головой, попрыгал, размялся, словно собрался боксировать. Таджик покачал головой. А казалось, вчера только скинхед собирался на тот свет…

Убера словно накачали энергией. Товарищ Ким, он же Таджик даже не удивился. Такие, как Убер, – люди действия, сложных задач, невыполнимых заданий. «Хуйня-война, прорвемся» – их жизненный принцип. Чем сложнее, тем интереснее. Правда, Убер, пожалуй, уникальный экземпляр. В коллекции человеческих типажей – один из самых интересных.

«Ну… или самых ебанутых. Что тоже верно».

Глава 5 Семь долбаных самураев

12 декабря 2033 года, Санкт-Петербург, станция «Обухово». Тридцать шестой день Веганской войны

– Мы не сдадимся, – заговорил Спартак. – Женя приведет помощь.

Ноэль покачала головой. «Не думаю». Иногда вождь восставших слишком серьезно принимал на себя роль лидера – и начинал говорить при этом правильными, киношными фразами.

«Мы не сдадимся. Приведет помощь». О боже. Что это вообще такое?! До смешного.

– Возможно, будет уже поздно, – сказал Паша Яндекс. Ноэль кивнула. Спартак упрямо вздернул голову, ноздри раздувались.

Спартака когда-то звали Константин Лотош – раньше, до мятежа, сделавшего их свободными, он был одним из «гладиаторов» – спарринг-партнеров для офицерского состава Вегана. Обычно жизнь таких бойцов была короткой, рано или поздно их убивали или калечили подготовленные и натренированные аристократы. Но Спартак сумел выжить и организовать восстание.

Самый лучший день был, когда они начали убивать своих мучителей. Кровавое безумие свободы.

Ради этого мига Ноэль бы снова прошла через тот ад подготовки и чудовищного напряжения сил, что им пришлось выдержать.

– Скоро к нам придут люди, которым не все равно, – торжественно закончил Спартак свою речь. – Люди, в душах которых горит священное пламя справедливости и свободы…

* * *

– Ночевал я как-то в женском монастыре, – сказал Ктулху.

«Добровольцы» расселись в туннеле, ожидая команды выдвигаться. Курили, смеялись. Слушали байки.

– Это еще давно было, до Катастрофы, – сказал Ктулху. – Я тогда молодой совсем был, лет тринадцать. И тут она, эта монашка-красотка, входит ко мне в келью… И… И тут я просто проникся верой в божественную благодать!

– Мужик, что ты гонишь?! – возмутился Викинг. – Ты никогда не спал с монахиней!

– Да! Но это не значит, что я не пытался!

Скрипнула дверь, все замолчали и обернулись. Молчание. В дверях стоял Убер, чуть позади него, темной тенью – Дагон.