Питер Брейн и его друзья

— Только бы их не опередили! — бормотал Питер, теребя одеяло и глядя на искальцев, которые бежали через футбольное поле.

Ведь вон там, за деревьями… кто это? Неужели Жирняга Питерсон? Он самый. Вот он оглянулся, смотрит на них и… да, он бежит за ними, мельтешит толстыми ногами, а его круглая физиономия совсем побагровела!

— Наверное, он услышал, как они говорили про это, когда бежали мимо него, олухи! — простонал Питер. — Да быстрее вы, олухи! Быстрее!..

16. МОРИС НА БАТУТЕ

— Стой где стоишь!

Распорядитель у батута был чрезвычайно свиреп. Он преподавал физкультуру в местной начальной школе. А раньше он преподавал физкультуру морским пехотинцам, и это сразу бросалось в глаза. Его лицо и по форме и по цвету больше всего было похоже на старый крокетный молоток. Его шевелюра напоминала обрывки той кожи, которой иногда обтягивают крокетные молотки, и искальцы ничуть не удивились бы, если бы узнали, что она приколочена к его голове обойными гвоздями.

— Ну-ка, вернись за канат! — рявкнул он.

Батут был огорожен по сторонам канатом, и распорядитель строго следил за тем, чтобы никто не проникал в это узкое пространство. То есть никто, кроме него самого, двух мальчиков постарше, страховавших прыгуна, и, конечно, самого прыгуна.

И всё же этот властный окрик не остановил Энди. Ведь распорядитель, как один из организаторов игр, должен был знать про подсказку. Поэтому Энди, готовясь второй раз нырнуть под канаты, взмахнул листком с подсказками и заговорщицки подмигнул распорядителю.

Крокетные молотки не имеют обыкновения багроветь. Но этот молоток побагровел до синевы.

— Я же велел: тебе стоять, где стоишь! — загремел он.

Энди выпрямился и сдвинул брови. Может быть, другие распорядители ничего не сказали молотку про подсказку. А может быть, он считает, что это всё чепуха. Энди, который одно время поливал цветы в учительской, знал, что учителя не всегда бывают во всём согласны.

Как бы то ни было, решил он, ясно одно: крокетный молоток не впустит за канат никого, кроме тех, кто хочет поупражняться на батуте.

Он глубоко вздохнул и повернулся к остальным.

— А… э… кому-то из нас нужно пойти прыгать. Когда этот кончит, — Он погладил Еву по плечу. — Это ведь ты, Ева, разгадала подсказку, верно? И…

— Спокойней! — взревел распорядитель, обращаясь к прыгуну, — Так недолго и ногу сломать!

— …лучше всего, Ева, тебе же и довершить дело. Так? И мы назовём это слово твоим именем.

Ева тихо ойкнула. Её взгляд последовал за прыгуном всё выше, выше, выше…

— Я… — сказала она. — Да… — Но внезапно её лицо прояснилось, и она указала на свою юбку: — Я же не в брюках. А в юбке я прыгать не могу.

— И я не могу, — поспешно заявила Руфь. — И вообще я ещё маленькая.

Впервые в жизни у неё вырвалось подобное признание. Если бы Земля вдруг перестала вращаться, если бы прыгун взмыл в небо и не вернулся, даже и это не было бы столь неожиданно.

Но остальные искальцы были слишком заняты другим и даже не заметили её оплошности.

— Ты же у нас главный, — пробормотал Морис, глядя на Энди.

— Да, конечно, верно, — Энди отчаянно заморгал, — Но ведь я в очках, понимаешь?

— А он тоже в очках, — сказала Руфь, указывая на прыгуна.

Энди пропустил её слова мимо ушей.

Ну и… по правде говоря… последнее время я чувствую себя не очень-то хорошо. Живот побаливает. Мороженое, понимаешь… — Внезапно Энди ободрился: — Я уже своё отработал, В тот раз. — Он свирепо поглядел на Мориса. — Не пора ли и тебе…

— Ну послушай, старина, не гляди на меня так, ты же знаешь, что у меня с физкультурой дела плохи, с тех пор как я болел корью. Я…

— Смотрите! — вдруг перебила его Ева. — Вон там. Видите, кто сюда явился?

Они посмотрели через вздрагивающий, гремящий, провисающий и вновь натягивающийся батут на зрителей по ту его сторону. Там впереди всех с очень очень задумчивым видом, глядя не на прыгуна, а на землю под батутом, стоял Жирняга Питерсон.

И тут они увидели…

Увидели, как в его голове зарождается хитрый план.

Увидели, как блеснули глаза Жирняги, как он поглядел на распорядителя, как пожевал нижнюю губу… А потом увидели, как он вынул из кармана мячик и тихонько закатил его под батут.

— Сэр, я уронил мячик! — вежливо сказал Жирняга, ныряя под канат.

— Назад! — рявкнул распорядитель, и мальчишка окаменел: ни дать ни взять — толстый кролик.

— Я мячик уронил, сэр. Он покатился вон туда. Можно, я его…

— Нет, нельзя! Подожди, пока мы кончим. Достанешь в перерыве.

Что-то бормоча, Жирняга смешался с толпой зрителей. Но далеко от каната отходить не стал.

— Морис, — сказал Энди, — другого выхода нет. А если у тебя с физкультурой не всё ладно, тем лучше. Когда кончишь прыгать, сделаешь вид, будто у тебя закружилась голова, зашатаешься… Ну, ты упадёшь на бок и быстренько заглянешь под батут.

— Но…

— Следующий! — рявкнул распорядитель, помогая прыгуну слезть с батута.

— Вот он, сэр, — почтительно выкрикнул Эндрю подняв одну руку, другой ловко вытолкнул вперед растерявшегося Мориса.

— Ну так иди— скомандовал распорядитель.