Питер Джексон и создание Средиземья. Все, что вы можете себе представить

Когда начались съемки, Тейлору пришлось постоянно мотаться между площадкой и офисом «Workshop». На «Stone Street» на дорогу уходило не более пяти минут. Если съемки шли на других площадках в окрестностях Веллингтона, времени требовалось больше, но это было не так уж важно. Однако, когда работа велась среди новозеландских холмов, добираться до площадок было непросто. Это требовало огромных физических сил.

«Например, до горы Руапеху было четыре с половиной часа пути, – вспоминает он. – Каждый день я тратил по девять часов на дорогу, чтобы приехать на площадку, все проверить, а затем отправиться домой, поспать пару часов и отправиться на самый кончик Южного острова».

Снимая наушник, провод от которого тянулся у него за воротником к переносной рации, Тейлор все равно слышал в своей голове голоса – в основном они сетовали на позднюю доставку пенолатекса или обсуждали загубники урук-хайев.

«Сейчас я понимаю, что иначе быть не могло, – говорит он, – ведь цифры поражали воображение».

Он помнит их до сих пор: работая над тремя фильмами, они создали 48 000 единиц реквизита и 10 000 деталей грима (по 32 в день), включая 2000 пар хоббитских ног.

«Даже хранить все это было чертовски сложно».

Как бы далеко ни находилась площадка, команда дизайнеров все равно должна была привозить наброски и макеты на одобрение режиссеру. Ли вспоминает визит в Парадайз: они прилетели туда рано утром и весь день рисовали среди деревьев, ожидая встречи с Джексоном, который так к ним и не пришел. В итоге они улетели обратно. Часто сложнее всего оказывалось завладеть вниманием режиссера. В студии главы отделов ходили к нему на поклон, как просители к царю.

Когда Ли наконец удавалось добиться аудиенции, он не всегда понимал завуалированную реакцию Джексона. «Он никогда ничего не критиковал. Если ему что-то не нравилось, он просто не проявлял энтузиазма».

Десять тысяч единиц пластического грима, изготовленного из пенолатекса, составляли телесные и лицевые накладки орков, уши и ноги хоббитов, изящные эльфийские уши, а также накладки на нос, которые придавали разные характеристики двум волшебникам. У Гэндальфа был крупный закругленный нос, прекрасно подходящий к его бороде, а нос Сарумана сделали крючковатым, похожим на клюв.

Каждый элемент пластического грима считали художественным произведением, которое создавалось и раскрашивалось, чтобы даже самый никчемный орк нашел свое место в этом мире. Создавая «набор» черт, использовавшихся для двухсот орков второго плана (как и с оружием, для ключевых орков использовались «геройские» элементы грима), команда Тейлора придумывала для каждой свою историю: шрамы появлялись в мелких стычках, три заклепки на носу свидетельствовали о высоком социальном статусе, глаза наливались кровью от патрулирования в темноте. Когда из офиса «Workshop» на стойках выкатывали разнокалиберную броню орков, двор студии напоминал гаражную распродажу реквизита со съемок «Безумного Макса».

На площадке за грим отвечал добродушный Джино Ачеведо. «Странный парнишка» из Финикса, штат Аризона, он вырос на фильмах о чудовищах, которые показывали субботним утром по местному телевидению. Он говорит, что «в друзьях» у него были Франкенштейн, Человек-волк и Дракула. Джексону он пришелся по душе. Унаследовав художественные способности от отца, Ачеведо сначала устроился на работу в местную компанию, которая производила хэллоуинские маски и вампирские клыки, но никому еще не удавалось исполнить мечту создать прекрасный разлагающийся труп, не уехав из Финикса. Ачеведо переехал в Лос-Анджелес, где приложил руку к созданию чудовищ для таких картин, как «Волк» и «День независимости», а затем заинтересовался рекламой Тейлора и отправился в волшебную страну Оз.

Каскадеры нередко жаловались, что в шкуре орков им приходилось несладко, но никто не страдал во имя искусства так, как Джон Рис-Дэвис. «Для Гимли мы использовали огромный набор силиконовых лицевых накладок», – объясняет Ачеведо, который регулярно превращал актера в гнома. Джексон хотел, чтобы гномы казались суровыми и закаленными в боях, поэтому все лицо Рис-Дэвиса скрывали за слоем грубой кожи, а затем воспроизводили тот же самый грим на лице его дублера.

Каждый день Рис-Дэвису приходилось по четыре часа проводить в кресле у Ачеведо, из-за чего он, по собственному признанию, «упустил немало прелестей товарищества». Хуже того, он страдал от серьезной аллергии на грим, что, конечно, не могло не портить ему настроение.

«У меня началась экзема, кожа потрескалась. Я казался настоящим чудовищем, – поясняет он, не стесняясь неприятных подробностей. – Думаю, я спасовал бы, если бы сейчас мне пришлось пойти на это снова. Вряд ли я сумел бы это выдержать».

Актер выглядел так жутко, что в отчаянии даже отослал жену домой, чтобы ей не приходилось видеть его воспаленное лицо. «Все знали, что этот проект особенный, и все вели себя чертовски хорошо. Единственным ворчуном был я сам. Боюсь, пару раз я даже дал волю гневу, ведь я выглядел так ужасно, что даже не мог никуда пойти».