Питер Мариц - юный бур из Трансвааля

Охотники помчались вдогонку. Они сразу пустили лошадей во весь опор, но расстояние между ними и убегавшими животными не убывало, а вырастало. На первый взгляд казалось, что жирафы бегут лениво и их легко догнать, но в действительности это было не так. Они скакали галопом, причем скачки их, не частые, но громадные, метров по пяти, были так комичны, что преследователи невольно хохотали, глядя на них. Всё удаляясь и удаляясь, они вскоре как бы слились с желтым песком начавшейся пустыни и пропали из виду.

— А я доволен, что охота наша была неудачна, — признался Питер Мариц, когда они возвращались на дорогу. — Жалко было стрелять в таких чудесных зверей.

— Да и я доволен, — сказал Октав. — Что за стрельба, когда тебя смех разбирает! Точно живая колокольня перед тобою прыгает…

Глава шестая Граница. Встреча с английскими драгунами

День за днем проходил, и путешественники приблизились к границам, земли зулусов. Питер Мариц все более начинал скучать по родной семье и общине, но в то же время все более сближался со своими спутниками. С Октавом он давно подружился, подолгу с ним беседовал и уже яснее понимал, как это могло случиться, что француз сражался с французами. По-видимому, и француз привязался к Питеру Марицу: он последовал за ним на остаток пути к границе зулусов, хотя раньше намерен был сопровождать его только до Утрехта. Им предстояла всего еще одна ночевка, и Питер Мариц собирался с духом, чтобы спросить наконец о происхождении этих странных багровых следов на руках и ногах Октава.

К концу пути уже и зулусы не казались юноше столь враждебными и чуждыми. Питер Мариц теперь знал, как их зовут: старшего — Гумбати, младшего — Молигабанчи. По просьбе юноши, Гумбати обучал его искусству обращаться с ассагаем, а Молигабанчи — как подражать голосам разных птиц и зверей, — трудное искусство, которым зулусы обладали в изумительном совершенстве. При помощи Октава молодой бур ознакомился с некоторыми наиболее употребительными словами зулусского наречия, что давалось ему первое время гораздо труднее, нежели метание ассагая и подражание птицам, так что и зулусы, и Октав, и сам ученик приходили в веселое настроение на этих уроках.

Едва забрезжил рассвет, когда зулусы поднялись для последнего перехода. Они торопили своих спутников, стремясь во что бы то ни стало достигнуть к вечеру границ родной земли и поскорее дать отчет вождю своему Сетевайо о посольстве в страну буров. Местность, по мере приближения к границе, становилась все более гористой, дикой и труднопроходимой, но зулусы безостановочно шагали, так что Скакун и гнедой то и дело переходили на легкую рысь, чтобы поспевать за ними.

Уже солнце перекочевало через зенит, когда Гумбати, указав рукой по направлению вершины дальней горы, открывшейся на горизонте, объяснил Октаву, что это его родная земля. Еще миля-другая, и всадники, переглянувшись, остановились. Питер Мариц понял Октава: он советовал ему поворотить назад, чтобы у гордых, свободолюбивых зулусов не осталось впечатления, что они вступают на родину словно под конвоем чужестранцев. По лицам чернокожих Питер Мариц понял, что они оценили по достоинству этот поступок, хотя из деликатности ни словом этого не высказали. Октав достал из сумки табак и оделил им обоих зулусов. Питер Мариц после минутного колебания отстегнул от пояса свой охотничий нож (при нем оставался отцовский) и, покраснев, протянул его Гумбати. Тот принял улыбнувшись; он поблагодарил юношу, выразил сожаление, что сейчас ничем не может отдарить его, но обещал, что этого подарка не забудет. Затем, отвесив поклон, Гумбати и Молигабанчи двинулись дальше, а всадники, поворотив лошадей, поехали обратно. Оглянувшись, Питер Мариц увидел зулусов, быстро шагающих рядом. Они также оглянулись и сделали приветственный знак своими ассагаями, сверкнувшими на солнце.

— Знаете, — первый нарушил молчание юноша, — я счастлив, что эти черные не сделали попытки бежать. У меня была инструкция от бааса застрелить их тогда. Это было бы очень печально.

— Я догадывался о твоем намерении, — с улыбкой заметил француз. — Да, ваши буры — мужики серьезные. Но я уверен, что баас проявил тут чрезмерную подозрительность. Я не сомневаюсь, что эти зулусы и без твоего сопровождения никуда бы не свернули, а вздумай они бежать, ты все равно бы их не укараулил.

— Они вам это говорили? — вспыхнул Питер Мариц.