Питер Мариц - юный бур из Трансвааля

Питер Мариц поднялся и медленно удалился от костра. Теперь он был всецело поглощен стремлением как можно скорее предупредить Жубера о плане генерала Колли, чтобы буры имели возможность напасть на англичан еще до того, как ими будет закончено выполнение маневра. Но вопрос был в том, каким образом ему незаметно отсюда бежать. Удрать на лошади нельзя было из-за часовых. Убраться пешком? Это было легче, но грозила опасность опоздать, упустить время. Другого исхода, однако, не было, и Питер Мариц быстро составил план: где-нибудь в темном месте перелезть через вал, добраться пешком до своих аванпостов, а там вскочить на Скакуна и мчаться к Жуберу.

Он уже направился к темному углу лагеря, как все вокруг него сразу оживилось, заволновалось, повсюду показались торопливые фигуры офицеров, вестовых, из уст в уста передавался приказ генерала Колли начинать выступление. Солдаты строились, кавалеристы садились на коней, все разбирали сумки с запасными патронами и заготовленные рационы продовольствия на три дня. Вскоре появился и сам генерал в одежде, приспособленной для восхождения на гору, в башмаках с гамашами и с палкой в руке. Всего выступило сто восемьдесят шотландцев, триста пехотинцев прежних, потрепанных бурами полков, семьдесят матросов морской бригады, эскадрон гусар верхом на конях и эскадрон драгун, среди которых занял место и Питер Мариц. Остальное войско генерала Колли осталось в лагере, чтобы защищать его до прибытия генерала Вуда.

Выполняя приказание, солдаты соблюдали тишину, и отряд в полном безмолвии потянулся к югу, в горы, а затем стал огибать их, заходя к Маюбе. Генерал шел впереди, то и дело высылая во все стороны драгун на разведку. Питер Мариц умышленно не выдвигался, чтобы не попасть в число разведчиков.

Теперь, когда под ним была лошадь, он предпочел подольше задержаться в отряде и выведать все подробности маневра, чем скрыться с риском возбудить подозрение со стороны англичан. Одно он твердо решил: исчезнуть еще до восхода солнца — тогда и буры будут предупреждены своевременно. Он в душе вполне соглашался с шотландским майором в оценке позиции на Маюбе и всей этой затеи, открывавшей бурам возможность напасть порознь на разделившиеся силы англичан, и не мог надивиться безрассудству такого опытного воина, как генерал Колли. Он знал также, что подъем будет необычайно труден, так как один лишь склон Маюбы, обращенный к лагерю буров, был пологим, все же остальные были одинаково круты и неудобны.

Когда отряд достиг главной крутизны, неодолимой для кавалерии, генерал приказал остановиться. Две роты пехоты, гусары и драгуны были оставлены здесь; остальные, в количестве четырехсот человек при двадцати офицерах, двинулись во главе с генералом вверх на плато.

Сразу же начались трудности. Склон горы был весь усеян глыбами, изборожден расселинами, провалами. Колонны с первых же шагов рассыпались, каждый был занят только самим собой. Лучше других карабкались привычные к горам своей родины шотландцы, и они порой должны были на руках втаскивать беспомощных солдат, выбивавшихся из сил на крутых выступах.

Всего, однако, труднее была участь моряков, впрягшихся в орудие. Как ни старались эти мощные люди, как ни цеплялись за все что попало, подталкивая орудие и сзади и с боков, ухватившись за спицы колес, за раму лафета, — все их усилия оказались тщетны, и орудие пришлось бросить на склоне.

Изнемогшие моряки потащились за пехотой с одними ружьями.

Питер Мариц вместе с оставшимися у подошвы горы солдатами наблюдал снизу за этой картиной, покуда с востока не потянуло предрассветным ветерком. Офицеры так были поглощены картиной восхождения отряда на гору, что еще не успели распорядиться выставить посты. На бура никто не обращал внимания, и он шагом пустил коня в сторону, поминутно останавливаясь и поглядывая вместе с остальными на гору. Миновав последних драгун, из которых иные прикорнули, он некоторое время продолжал еще подвигаться шагом, но затем, отдалившись, толкнул коня и сразу пустил его во весь мах, держа в руке палаш с надетым на острие его платком. Предосторожность эта не была лишней. Начало светать. Вскоре конь вынес его на тракт прямехонько к бурскому пикету, уже приготовившему ружья навстречу скачущему драгуну. Велико было изумление буров, когда драгун издали крикнул им приветствие и когда вслед за тем они узнали в нем своего товарища. Двумя-тремя словами удовлетворив их нетерпение, он поскакал далее, в бурский лагерь.

Там царили тишина и спокойствие, никому и не снилась безумная затея англичан. Питер Мариц направил коня к палатке Жубера, который в эту минуту как раз выходил с подзорной трубой взглянуть на окрестности, что он проделывал постоянно по утрам. В первый момент он поразился, увидев у себя в лагере английского драгуна, но тотчас же узнал под этой маской своего отважного воина. Выслушав подробное донесение Питера Марица, он протянул ему обе руки и воскликнул прочувствованно: