Питер - Москва. Схватка за Россию

Затем правительство решило освоить и новые для России формы приобщения к торгово-мануфактурным делам: первое положение об учреждении акционерных компаний появилось в 1836 году[49]. Вне всякого сомнения, данный шаг был рассчитан прежде всего на европеизированное дворянство, для которого просто вложение денег в предприятие выглядело более привлекательным, нежели непосредственное участие в производственных хлопотах. Однако усилия властей не достигали поставленной цели: дворянство продолжало рассматривать торгово-промышленную деятельность как недостойную своего высокого статуса. Это хорошо передал И.А. Гончаров в знаменитом романе «Обломов»: его главный герой – дворянин-помещик до мозга костей – был возмущен предложением начать какое-нибудь предприятие, так как считал недопустимым делать из дворянина мастерового. Его коммерческое мышление не шло дальше оформления имения под залог в банке и существования на положенные проценты[50].

Все вышесказанное позволяет сделать вывод, что с семидесятых годов XVIII века и до середины XIX капиталистические тенденции в России имели своеобразные формы. Невосприимчивость правящего класса к торгово-ремесленному духу обусловила социально-экономическое явление, которое, на наш взгляд, наиболее точно характеризуется формулой «купеческо-крестьянский капитализм». Во многом это положение объясняется слабостью российского города, не сразу ставшего сосредоточием торгово-промышленных процессов, развертывание которых происходило прежде всего в сельских местностях усилиями сельского крестьянства. Именно из крестьян рекрутировался костяк российской купеческой буржуазии. Например, в первой четверти XIX столетия при записи в купеческие гильдии и объявлении капитала фамилии сплошь и рядом отсутствовали, а потому многие записывались так: «прозвищем Сорокованова позволено именоваться 1817 года июля пятого» или «фамилиею Серебряков позволено именоваться 1814 года января 17 дня»[51].

Образовательный и культурный уровень купцов из крестьян был, конечно, невысок, однако их деловая сметка поражала современников. Вот одно из наблюдений с крупнейшей Нижегородской ярмарки, куда съезжалось все российской купечество:

«Поистине надо удивляться – как удивляются иностранцы – природной даровитости русской натуры, и именно даровитости к коммерческому делу, когда видишь, как самородные наши торговцы, едва умеющие разобрать купеческий счет и подписать вексель, справляются с этими иностранцами, большей частью прошедшими, до конторы, полный курс наук в средних и даже высших учебных заведениях»[52].

Именно такие кадры крестьянского происхождения, а не дворянство, брезговавшее заниматься торговлей и мануфактурами, определяли лицо российского капитализма в дореформенную эпоху. Купечество той поры уже выходило с серьезными хозяйственными инициативами, например, о строительстве собственными силами железных дорог, что должно было принести необычайную пользу России, и когда:

«дан будет русскому купечеству новый быт... оно будет выведено из зависимости иностранцев»[53].

Напомним, что в это же самое время главный экономический стратег николаевской эпохи – министр финансов Е.Ф. Канкрин ставил под сомнение целесообразность железнодорожного строительства в российских условиях!

В первой половине XIX века участие купеческо-крестьянских слоев в экономике России было по достоинству оценено видным историком и издателем Н.А. Полевым[54]. Он рассматривал эти сословия прежде всего как набирающий силу аналог классической западной буржуазии. Купечеству как наиболее деятельной части общества, кормильцу миллионов россиян, уготована роль локомотива развития, считал Полевой. Обращаясь к представителям сословия, он взывал:

«Если Россия есть земля надежд, вы одна из лучших надежд ее, вы, русские купцы, граждане, люди свежего и бодрого силами поколения. Вам принадлежит исполнить то, что мы в утешительной думе предполагаем для чести и славы Отечества»[55].