Питер Обыкновенный, или Младших братьев не выбирают

Однако же приготовила для гостей комнату Фаджа. Постелила красивые простыни и новое одеяло на нашего трансформера. Это такой диван, который на ночь раздвигается. Он стоит у Фаджа, потому что раньше его комната была общей телекомнатой. До его рождения мы в ней все вместе смотрели телевизор. И часто на трансформере спала бабушка. Теперь мы смотрим телик прямо в гостиной. А бабушка ночует у нас не часто.

Мама передвинула кроватку Фаджа ко мне в комнату. В три года купим ему нормальную кровать, говорит мама. Существует множество причин, почему я не хочу спать с Фаджем. Я понял это два месяца назад, когда мою комнату перекрашивали. Три дня мне пришлось ночевать у Фаджа, поскольку от запаха краски у меня начинался кашель. Во-первых, он разговаривает во сне. Если этого не знать — перепугаться можно насмерть! Во-вторых, это его чмоканье. Да, не спорю, оно мне нравится, когда я бодрствую, но, чтобы заснуть, мне нужна полная тишина.

Когда я стал жаловаться, что не хочу спать с Фаджем, мама сказала: это всего на пару ночей, Питер.

— Давай я переночую в гостиной, — предложил я. — На диване… Или даже на стульях.

— Нет, — отрезала мама. — Будешь ночевать на своём месте. В своей кровати!

Спорить бесполезно. Мама не передумает.

Она весь день не вылезала с кухни. Крутилась как торнадо. Задействовала столько кастрюль и сковородок, что Фаджу стало нечем бумкать. Это его любимое развлечение — бумкать парой кастрюлек. Он так грохочет, что может дико разболеться голова, проверено.

После обеда мама раздвинула стол. Специальной комнаты с названием «столовая» у нас нет, и когда приходят гости, мы ужинаем в гостиной. Разложив приборы, мама поставила в центр стола серебряную вазу с цветами.

Я сказал:

— Мам, ты как будто президента ожидаешь с визитом.

— Очень смешно, Питер, — ответила мама.

Иногда мама хохочет над моими шутками до слёз. Порой делает вид, будто не поняла. А бывает, явно поймёт, да сама шутка ей не понравится. Вот, пожалуйста, как раз такой случай. Поэтому я решил: ладно, до конца ужина не шучу.

Днём я сходил к Джимми Фарго. Вернулся домой в четыре. Гляжу — мама стоит у стола и что-то бормочет. Фадж на полу играет с папиными носками. Не знаю, почему он так обожает носки, но если дать ему несколько пар, его целый час не будет слышно.

— Привет, мам, — говорю. — Я дома.

— Не хватает двух цветков, — сказала мама.

Не представляю, как она заметила, что в серебряной вазе недостаёт двух цветков. Там по меньшей мере с дюжину осталось. Но поглядел и вижу — да, два стебля стоят безголовые.

— На меня не смотри, мам. Мне-то они на что!

Мы оба поглядели на Фаджа.

— Ты брал мамины красивые цветочки? — спросила мама.

— Не блал, — сказал Фадж. Он что-то жевал.

— А что у тебя во рту?

Фадж не ответил.

— Покажи маме!

— Не покажу, — сказал Фадж.

— Нет, покажешь! — мама схватила его и силком открыла рот. И — да, извлекла лепесток. — Что ты сделал с мамиными цветами? — голос её был уже не таким милым. Похоже, она расстроилась.

Фадж засмеялся.

— Скажи маме!

— Ням! — сказал Фадж. — Ням-ням-ням!

— О нет! — Мама бросилась к телефону.

Она позвонила доктору Кону. Сказала, что Фадж съел два цветка. Доктор Кон, видимо, спросил, какие цветы.

— Розы, кажется. Но не уверена, один из них мог быть маргариткой. — Дальше мама долго слушала, что говорит доктор Кон. Потом сказала: — Спасибо, доктор Кон, — и повесила трубку. — Больше никаких цветов, — сказала она Фаджу. — Ты понял?

— Больше никаких, — повторил Фадж. — Больше никаких… больше никаких… больше никаких.

Мама дала ему ложку мятной микстуры. И я такую пью, когда живот болит. Потом унесла Фаджа купаться.

Значит, мой братец лопает цветы. Так-так… Может, они правда вкусные? Надо выяснить. Я оторвал один лепесток от розовой розы, сунул в рот и пожевал. Но проглотить не смог, выплюнул в мусорное ведро. Гадость. Ладно, зато теперь я знаю, что ничего интересного не пропустил!

Фадж поужинал в кухне до приезда гостей. Я слышал, как за едой мама напомнила ему:

— Фадж сегодня будет хорошим мальчиком. Очень хорошим, правда? Ради папиных друзей.

— Холошим, — сказал Фадж. — Холошим мальчиком.

— Вот молодец!

Пока Фадж доедал, я переоделся и отмыл руки. В том, что тебе девять, есть и свои преимущества. Можно ужинать с гостями.

К приходу папы и четы Ярби мама переоделась. Вы бы ни за что не догадались, что она весь день провозилась на кухне. О том, что Фадж схряпал две розы, вы бы тоже ни за что не догадались. Он прекрасно себя чувствовал. Даже мило улыбнулся — как на рекламе детской присыпки.

Миссис Ярби тут же схватила его. Я нисколько не удивился. Она была такая, знаете, из «тётушек». Это такие женщины, которые при виде Фаджа впадают в экстаз и теряют рассудок. Миссис Ярби поволокла его в гостиную и, плюхнувшись на диван, принялась качать на коленях.

— До чего прелестный мальчуган, надо же! — сказала миссис Ярби. — Обожаю малышей. — И чмокнула его в макушку.

Я ждал, что кто-нибудь скажет, что Фадж не малыш. Никто не сказал.

Папа потащил чемодан Ярби в комнату Фаджа. Вернувшись, представил меня гостям:

— Это наш старший сын, Питер.