Питер Пэн должен умереть

Питер уже было рискнул потянуться к ножнам, как Ух отступил на несколько шагов, пригладил волосы, выдохнул — и вновь превратился в самого себя. Спокойного, ворчливого, старого доброго Уха — однако Питер видел, что другой Ух может вернуться в любую минуту. И во второй раз вот так запросто он уже не уйдет.

— Прости, — сказал Ух и развел руками. — Просто Зяблик был моим другом.

— Как и моим, — произнес Питер. — Зяблик был другом всем нам — но он знал, на что шел, и к тому же ослушался моего прямого приказа. Поэтому сейчас он находится там, где находится, а не празднует вместе со всеми удачную охоту.

— Что-то давненько мне так паршиво не было… — признался Ух. — Разве что, когда мы Эда потеряли.

— Эда?.. — в недоумении переспросил Питер.

— Ты что, его даже не помнишь? — поднял брови Ух.

— Ах да, — Питер хлопнул себя ладонью по лбу, хоть и представления не имел о том, кем был этот самый Эд, как выглядел и при каких обстоятельствах помер. Питер повидал столько покойников, что они уже слились в одного, не важно: высокий ли был мальчишка или низкий, опасливый или бесстрашный, был убит одним из пиратов или утонул в Русальне. Думается, и Зяблик через несколько дней превратится в бледную тень самого себя, чтобы однажды раствориться в памяти окончательно, как утренний туман. — Отличный был парняга, — заметив, что Ух не сводит с него внимательного взгляда, Питер добавил: — А ты праздновать не собираешься?

— Позже, — ответил Ух. — Как закончу парочку дел. Присоединишься?

— Не, — мотнул головой Питер. — Хочу отдохнуть. Утром я уйду. Меня не будет пару-тройку дней. Ты за главного — впрочем, как обычно. Тренировки не прекращать, дежурства по расписанию, если наткнетесь вдруг на случайный патруль пиратов — отлично, нет — на рожон не лезьте.

— Ты на Ту Сторону? — то ли Питера показалось, то ли в голосе Уха слышалось не то страх, не то отвращение; а может, и то и другое вместе взятое.

— А куда еще?.. — усмехнулся Питер и кинул взгляд в сторону пришвартованного вдалеке корабля, отсюда кажущегося черной точкой. — Сдается мне, мы чересчур засиделись — пора приспустить несколько крыс за борт. Одних очень наглых, одноруких и самонадеянных крыс.

— Ты же не хочешь сказать… — Ух чуть побледнел.

— О, именно что хочу, — усмехнулся Питер одними уголками губ. — Так что позаботься о том, чтобы и парни, и снаряжение к моему возвращению были готовы. Нас ждет славная потеха.

Ух вроде бы хотел что-то сказать — но вместо этого лишь коротко кивнул и направился к лестнице.

— Эй, Ух, чуть не забыл, — сказал Питер и, когда из дыры показалась лохматая башка, ухмыльнулся, — еще раз назовешь меня Пити — и ты покойник.

Ух в ответ показал Питеру средний палец и исчез. А он прикрыл глаза и устроился поудобнее, надеясь вздремнуть. Совсем скоро их действительно ждет очень славная потеха.

Вот только не всем будет дано ее пережить.

Глава 1

Заброшенная пятиэтажка выглядела точь-в-точь как и сотни, если не тысячи других заброшенных пятиэтажек по всей необъятной. Впрочем, думается, такие дома можно встретить в любом другом уголке мира. Покинутые и забытые, они напоминали муравейники, враз лишившиеся своих хозяев. Грязные стены, покрытые ругательными фразочками. Обвалившиеся козырьки. Выбитые окна, походившие на пустые глазницы. Бычки и разбитые бутылки, стелящиеся ковром между высокими сорняками.

Поправив лямки рюкзака, Максим уже направился внутрь, как вдруг услышал позади себя тихий шорох. Он резко оглянулся, приготовившись, если что, драться или драпать — вряд ли в подобном месте встретишь приятную компанию — но увидал лишь черную кошку, которая, коротко мявкнув, скрылась в ближайших кустах. Макс хмыкнул и огляделся. Если честно, практически всю дорогу его не покидало ощущение, что за ним кто-то следит. Но так как вокруг не было ни души, он списал то странное чувство на внезапно обострившуюся паранойю и пролез сквозь проем в стене. Да и кому он собственно нужен?..

Таскаться по подобным местам — занятие на любителя. И Макс был как раз из их числа. Признаться, если бы кто-то вдруг спросил у него, чем его так завлекают покинутые дома, закрытые крыши и сырые подвалы, он бы вряд ли нашел, что ответить. Было в них что-то одновременно и зловещее, и умиротворенное. Они походили на кладбища — кладбища чужих судеб. Собирая спиной паутину в очередной заброшке, Макс представлял, что вот на том разбитом пианино возможно совсем недавно кто-нибудь играл красивейшую музыку. А та перевернутая люлька для кого-то стала первой в жизни кроватью. Что стало с ее хозяином? Кем он вырос? И вырос ли вовсе?..