Питер Снелл. Без труб, без барабанов

Тактика, которую мы разработали для этого случая, заключалась в том, что Гарри побежит первый этап. Это позволит ему спокойно следовать за английским бегуном, который, раз Гарри не милевик, и установит темп. Номером вторым пойдет Мюррей, чтобы покрыть брешь, которая, мы ожидали, появится в результате дебюта Гарри. Далее Мюррея сменит Барри и попытается удержать преимущество, которое даст ему Мюррей. Наконец, на мою долю останется пробежать последний этап и сделать все возможное.

Помнится, я сказал Барри, что хотел бы иметь только 20 ярдов сзади на своем этапе. Конечно, мы не считали себя возможными победителями соревнований. Эта цель, имея в виду, что никто из нас настоящим милевиком не был, казалась нам безнадежной. В конце концов, мастерами на этой дистанции были англичане, и именно они хотели побить мировой рекорд. Наше дело — по крайней мере придать их попытке черты соревнования.

Все мы приняли отеческую позицию в отношении Гарри, убеждали его, что ему не следует слишком волноваться, и заверяли, что его 4.20,0 или что-нибудь в этом роде все же не заставят нас отказаться от дальнейшей борьбы.

Прикинув его тренировочные результаты, мы подсчитали, что указанное время — лучшее, что можно ожидать от него. Мюррей, надеялись мы, принимая во внимание его милю в Гейтсхеде, должен управиться с делом за 4.03,0, Барри, показавший в том же Гейтсхеде 4.11,0, даст что-нибудь около 4.12,0, а мне нужно пробежать свою милю за 4.05,0. Последнее представлялось некоторым прожектерством, учитывая тяжелые полмили перед эстафетой. По нашим подсчетам в сумме получалось 16.40,0 — примерно на 15 секунд медленнее, чем рекорд, которого жаждали англичане. Они уже один раз пытались побить рекорд, в среднем показали около 4.06,0 и приблизились вплотную к нему.

Стэн Тэйлор вывел англичан вперед, и немедленно Гарри прилепился к нему. Остальные из нас распределились по всему кругу, чтобы непрерывно поддерживать в Гарри боевой дух. В течение целой полумили он еще держался за англичанином. Он немного сдал на третьем круге, и Тэйлор ушел вперед ярдов на 30. В ожидании неотвратимого последнего круга мы затаили дыхание. Было очевидно, что нам предстояло начать вторую милю далеко позади англичан.

Внезапно я осознал: «Черт побери, он выигрывает!» Так и было. Перед предпоследней прямой их разделяло только 15 ярдов, но все мы были поражены, увидя, что Гарри начинает финишный спурт. В этот момент мне пришло в голову, что если бы можно было предвидеть такое эффективное начало, мы могли бы рассчитывать на победу и сами.

Гарри великолепно закончил бег и был лишь на 10 ярдов позади Тэйлора. Он показал 4.12,9. Мюррей, бежавший на этапе с Джоном Андерсоном, у которого он выиграл только что в Гейтсхеде, смог сократить разрыв до трех ярдов. Экспансивная ирландская толпа, также начавшая понимать, что мы получили шанс на победу, стала поддерживать нас чрезвычайно шумно.

Однако, когда Мюррею не удалось взять лидерство, хотя он и закрыл брешь, наши надежды после бега Гарри сменились отчаянием. Андерсон пробежал лидером в неожиданно хорошее время — 4.05,0 против 4.02,5 у Мюррея, и это означало, что Барри будет бежать без всякого преимущества перед хорошо подготовленным Аланом Симпсоном.

Внезапно Барри пошел прекрасным размашистым шагом и на первых 220 ярдах полностью ликвидировал разрыв. На третьем круге он выглядел так, как будто я хотел передать палочку первым. Мы снова воспрянули духом, но здесь Симпсон сделал сильный финишный спурт и до передачи эстафеты Бриану Холлу выиграл пять ярдов.

Он пробежал свой этап за 4.05,0, Барри — за 4.07,2.

Атмосфера на стадионе накалилась до предела. Я совершенно забыл о том, что час назад пробежал полмили, полностью растворился в гуле непрерывного одобрения, взял энергичный старт и настиг англичанина, чтобы иметь выгоду преследования с близкой дистанции. Холл, пытаясь извлечь из своих пяти ярдов все, что только возможно, подстегнул темп бега и заставил меня пробежать первый круг за 58 секунд.

Но теперь он ослабил темп, и следующие два круга мы пробежали за 63,2 и 62,9. Это дало мне передышку, в которой я нуждался после быстрого старта.

Пробегая под гонгом, я увидел, как Пэт Клохесси взволнованно суетится на внутреннем крае дорожки. Я смутно помню, что до меня дошло какое-то упоминание о рекорде. Я испытывал громадное напряжение. «Когда Холл начнет свой спринт? Сумею ли я удержаться за ним?» Но, опьяненный атмосферой соревнования, я чувствовал себя не усталым, а воодушевленным. Держать Холла было легче, чем это представлялось.

Перед последним поворотом я вложил все силы в финишный спурт. Сражаясь на прямой, я не думал ни о чем, кроме надвигающейся ленточки. Я почти потерял сознание и, очевидно пробежав финишный столб, упал прямо в чьи-то руки. Я не помню этого.

Мое время было 4.01,2, у Холла — 4.04,8. Это была самая быстрая миля в моей жизни, и это позволило нам побить рекорд на 1,6 секунды.

Я был крайне утомлен, но присоединился к своим товарищам в триумфальной пробежке вокруг стадиона.