Питер Снелл. Без труб, без барабанов

И содержание статей, и заголовки, возможно, были в авторском исполнении приличными. Однако из-за головотяпства новозеландского корреспондента — это он, очевидно, отбирал фотографии — и редакции обе фотографии демонстрировали Артура. Артур, которому в то время было 44 года, был снят на авондейльской трассе в новозеландской майке, которую он проносил уже 12 лет. Снимок определенно наводил на мысль, что, как бы хорошо этот человек ни был подготовлен, он уже далеко не молод. Когда я увидел себя в образе видавшего виды старого волка, который смотрит, сощурясь, на солнце, я так хохотал, что не мог прийти в себя добрых пять ми нут. И позднее я часто смеялся, вспоминая этот случай, и изумлялся, что такая уважаемая газета, как «Санди Миррор», могла допустить такую накладку.

С этим самым оклендским корреспондентом (он порадовал меня еще раз, обнаружив явное замешательство по поводу случившегося) у меня были еще и другие дела. Это был такой тип, который в мое отсутствие и, разумеется, без моего разрешения позволил себе побывать в моей спальне в доме миссис Уоррен. Результатом был отчет об обнаруженных у меня портретах Герберта Эллиота и трех книгах: двух религиозных и одной Дэйла Карнеги «Как завоевать расположение друзей и быть влиятельным среди людей».

Этот тип, увидев опубликованную в апреле 1962 года фотографию, где я был снят вместе с Салли, под заголовком «Питер Снелл на приеме беседует со своей подружкой», взял «интервью» у Салли в банке, где она работала. Он сказал ей, что собирается послать фото в лондонскую «Дейли Телеграф» и ему нужно лишь узнать, сколько ей лет и давно ли мы знакомы. Он также сделал несколько вежливых замечаний относительно ее прически. Однако заголовок в газете гласил: «Ожидается, что Питер Снелл, самый сильный бегун на милю в мире, скоро объявит о своей помолвке с мисс Салли Тернер, 19 лет. Здесь они вместе. Они познакомились в ноябре на вечеринке в Окленде, где они оба живут».

Салли и я еще не обсуждали вопроса о помолвке, и она состоялась лишь пять месяцев спустя. Нахальство этого корреспондента было беспредельным.

Кольцевой амфитеатр

Скорая на превращение в капитал спортивных достижений легкоатлетическая администрация Западного побережья в Соединенных Штатах пригласила Мюррея, меня и Артура в качестве менеджера на соревнования в закрытом помещении. Мне, полумилевику, было предоставлено выбирать между дистанциями 600 и 1000 ярдов. Меня устраивали 1000 ярдов.

Однако газеты вскоре сообщили, что из-за результата, показанного мною на миле в Вангануи, переговоры о моей предстоящей дистанции снова возобновились. К несчастью, Артур в ответ на вопрос, какие дистанции мы побежим, заявил, что нас устроят любые, подходящие для организаторов соревнований. Это вызвало некоторые затруднения, поскольку я твердо настроился бежать 1000 ярдов.

Соревнования в США совпадали со вторым днем чемпионата Окленда. В этот день в Окленде должен был разыгрываться титул чемпиона на милю.

Фрэнк Шарп, президент оклендского центра, не стал настаивать, чтобы я пробежал милю перед поездкой, и я, в свою очередь, согласился пробежать специальную милю по возвращении.

С его стороны это был, пожалуй, самый щедрый компромисс.

В Соединенные Штаты мы выехали лишь поздно вечером в пятницу, всего за 24 часа до начала соревнований в Лос-Анджелесе. Я был очень обеспокоен, что мне придется на довольно длительный срок пропустить работу. С другой стороны, поздний вылет не был таким уж поздним, потому что, как только мы перешли линию начала нового дня, время тотчас изменилось и мы прибыли в Лос-Анджелес на полчаса раньше, чем вылетели из Окленда.

Во время этого перелета я почувствовал себя достаточно взвинченным. Меня несло на гребне новой волны, и я смотрел вперед, навстречу своим первым соревнованиям на закрытой дорожке.

Моего боевого настроения даже не подмочил необычный в это время года ливень, поливавший Лос-Анджелес в момент нашего приземления.

На аэродроме нас встречали несколько представите лей прессы и ААЮ (Союз спортсменов-любителей. — Прим. пер.) составлявшие комитет по встрече. Последовавший за приземлением прием был разминкой к настоящей встрече, устроенной нам в Шератон-Вест-отеле.

Организатор соревнований Гленн Дэвис взял нас под свое покровительство. Мы быстро увидели, что это в высшей степени приятный и любезный человек. Американцы хорошо знают его как обладателя Кубка Хелмса, которым он был награжден в 1945 году за заслуги на футбольном поле. Новозеландцам же он, пожалуй, лучше известен как человек, который на короткий срок был помолвлен с шестнадцатилетней Лиз Тейлор.

Футбольной карьере и отношениям с Лиз пришел конец с его отправкой в Корею.

Гленн привез нас в отель, заказал номер и проводил в зал для приемов, где собрались представители прессы. Артура, Мюррея и меня усадили по одну сторону стола, и добрая дюжина газетчиков, разместившихся напротив нас с микрофонами и с магнитофонами, в течение получаса непрерывно бомбардировала нас вопросами.