Питер Снелл. Без труб, без барабанов

По плану мне снова предстояло бежать полмили в ближайшую среду в Гамильтоне, однако я чувствовал себя достаточно сильным. В понедельник утром полчаса бегал трусцой и под моросящим дождем провел восемь пробежек по 150 ярдов, спринтуя на последних 60 ярдах. В это время я думал не столько о соревнованиях в Гамильтоне, сколько о перспективах выступления на милю в Вангануи, обещавшую быть для новозеландцев первой милей со временем меньше четырех минут. Эти соревнования должны были состояться в субботу вечером.

Полмили в Гамильтоне проводили также вечером, в Седдон-парке, на дорожке, окаймляющей хорошо ухоженное поле для крикета и размеченной до мельчайших деталей. Несмотря на то, что трибуны вмещали только 500 зрителей, посмотреть состязания пришли 6000 человек. Вечер был прохладным и как нельзя более подходящим для хороших результатов.

Я рассчитывал провести бег как можно экономнее, намереваясь всю дистанцию отсиживаться и спринтовать лишь на последних 100 ярдах или около того. Я был уверен, что смогу это сделать, потому что в Окленде начало было вялым. Когда дали старт, я двинулся вперед не спеша.

Внезапно я увидел, что Филпотт понесся вперед как пуля и потянул за собой еще трех бегунов. Я быстро пробудился и начал действовать. Старт был дан на вираже, поэтому прежде, чем попытаться улучшить свою позицию, я подождал, пока мы не выйдем на прямую. Я был удивлен легкостью, с которой мне удалось обойти других бегунов и примоститься в позиции преследования непосредственно за спиной Гарри.

У гонга время было 52 секунды, и темп был совсем не такой легкий, как я ожидал. При входе в предпоследнюю прямую Гарри ускорил бег и теперь шел впереди с разрывом в три ярда. Я решил, что если хочу выиграть, — а я хотел выиграть, — мне следует распрощаться со всякой надеждой на легкий бег. Перед самым входом в поворот я подтянулся вплотную к плечу Гарри и обошел его. Как только я это сделал, Гарри повалился на траву.

В мыслях у меня мгновенно промелькнуло воспоминание о подобном же случае на чемпионате Окленда, и тотчас чувство борьбы оставило меня. Я, должно быть, снизил скорость, потому что, оглянувшись при выходе на финишную прямую, увидел, как Джон Борк быстро приближался ко мне.

Я спешно увеличил шаг — это не был спринт — и сконцентрировал свое внимание на последних 80 ярдах. Мой результат был великолепным –1.47,1 на 880 ярдов и 1.46,3 на 800 м. Последнее время в точности равнялось моему олимпийском рекорду.

Эта разница в 0,8 секунды между двумя дистанциями подчеркивает, насколько сильно я замедлил темп бега на финише. Обычно разница составляет только 0,7 секунды.

Борк, до некоторой степени новичок в беге на полмили, показав 1.48,5, продемонстрировал, что соревнования на 440 ярдов в Окленде были для него полезными, а другой новичок, Джон Дэвис, был третьим с результатом 1.50,7. Репутация Дэвиса в этот период была такова, что в гандикапированной миле в Окленде он получил 30 ярдов форы от таких бегунов, как Ллойд, Мак Кензи и Мак Найт, не выходившими из 4.15,0. Я видел, как он использовал этот гандикап и вышел победителем. Я подумал тогда, как славно он выглядит, но мне и в голову не приходило, что я вижу человека, который в самом ближайшем будущем станет моим главным соперником в беге на милю.

В сумерках происшедшее на предпоследней прямой в Седдон-ларке могло показаться многим зрителям подножкой или каким-нибудь другим трюком, который я проделал с Гарри, чем вызвал его падение. Один из присутствовавших спросил меня позже: «Что ты с ним сделал?» Когда я ответил: «Ничего, я даже не прикоснулся к нему», он сказал недоверчиво: «Ну брось, все выглядело так, как будто ты ему дал подножку».

В возбуждении от победы я о случившемся много не думал, однако падение Гарри выглядело подозрительным, и, вероятно, этим и объясняется тот прохладный прием, который оказала мне в тот вечер публика.

Зато забег на две мили доставил болельщикам настоящее удовольствие. Первая миля была пройдена сравнительно медленно — за 4.20,0, но затем события стали нарастать, и зрители от волнения повскакали с мест. Мюррей оживил состязание, вплотную за ним следовали Томас, Пауэр и Талло.

За круг с четвертью до финиша Пауэр раскрыл карты и двинулся вперед. Мюррей подтянулся к нему, одновременно с гонгом начал финишный спринт и обошел лидера. Талло пристроился к нему не далее чем за ярд, и оба летели к финишу в отчаянной схватке. Мюррей пытался растянуть этот несчастный ярд, а Талло жаждал его сократить. Никто из них не смог изменить положение ни на дюйм, и Мюррей пришел к финишу, показав 8.33,8, всего на ярд и десятую секунды впереди.

После этих соревнований внимание переключилось на Вангануи. В своих ожиданиях я был осторожен. Я знал, что моя форма улучшается и что я, конечно, имею все необходимое, чтобы впервые в жизни пробежать милю меньше чем за четыре минуты. Вопрос состоял в том, насколько меньше.