Питер. Специальное издание

Конечно, не доказано. Вот когда «Василеостровская» вымрет, тогда будет доказано. А сейчас они пускай там в темноте развлекаются, им привычно. Впрочем, хомячку с повадками правдоборца этого все равно не понять.

– Устал я от вас, – честно сказал Иван. – Правдолюбы, бля. Только вот правда вас не очень любит, я смотрю.

– Вы не понимаете!

Но Иван уже не слушал.

– Кузнецов! – окликнул он молодого мента. Тот подбежал – резвый, как собака Павлова в весенний гон.

– Командир. – Миша вытянулся.

Глаза сияют. Когда же у него это пройдет? Иван покачал головой. «Неужели и я когда-то тоже был таким восторженным салагой, готовым ради одобрительной улыбки Косолапого на подвиги? Нет, не был. Когда я пришел на «Василеостровскую», уже никакой восторженности во мне не осталось. А Косолапый был мне старший товарищ, а не идол для поклонения».

– Слушай приказ, боец, – сказал Иван. – Бери штатского и веди.

– Понял. А… куда? – Кузнецов поправил лямку автомата, огляделся.

Цивильный насторожился. Хорошее у него чутье – как у битого носа на мозолистый кулак.

– Недалеко. – Иван дернул щекой. Прищурился. Глаза словно выгорели. – Отведи в туннель за блокпост, там дренажная подстанция. Она сейчас не работает, но это не важно.

– Что вы… х-хо… – Цивильный булькнул, словно подавился.

– Отвести в ТДП, – кивнул Кузнецов. Глаза горели воинственным ярким светом. Мальчишка, елки. – Понял. Что дальше?

– Там и пристрели, – буднично сказал Иван. – Вернешься, доложишь. Действуй.

Незаметно от цивильного подмигнул молодому – понял, да? Кузнецов замер, потом подмигнул в ответ.

– Есть, товарищ командир!

Цивильный, не веря ушам, перевел взгляд с Ивана на Кузнецова и обратно.

– Что вы… серьезно? Я…

– Конечно, – сказал Иван. – Хотите знать, что такое настоящий военный произвол? Вот вам произвол. В лучшем виде.

– Но я! Я от мировой общественности!

Кузнецов снял с плеча автомат и сказал деловито:

– Пошли, что ли, общественность.

Когда они ушли – цивильный брел покорно, словно только этого и ждал всю свою жизнь. Иван продолжил бритье.

Настроение заметно улучшилось.

– Споем, товарищ, боевой… – негромко запел он песню из фильма «Два бойца». – …о славе Ленинграда. – примерился в зеркальце, как бы взяться за левую половину лица…

А вдруг?

«Вот черт». Иван бросил бритву в кастрюлю и побежал. На ходу всунул ковшик Солохе в руки – тот обалдело проводил командира взглядом. Наполовину выбритая рожа Ивана заставляла встречных шарахаться с дороги. Он спрыгнул на рельсы, поскользнулся… Черт! Выровнялся и увеличил темп. Стук сапог в туннеле звучал сухо и тревожно.

Только бы успеть.

– Отставить! – Он ворвался в помещение дренажной подстанции, остановился.

Кузнецов растерянно моргнул, опустил автомат. Он что, действительно собирался стрелять?

– Миша. – Иван вздохнул. Уперся ладонями в колени, чтобы восстановить дыхание. Мышцы противно ныли. – Ну… ты… даешь… – Иван выпрямился. – Я же пошутил! Я-то думал, ты его выведешь за пределы станции и отпустишь.

Кузнецов растерянно посмотрел на автомат у себя в руках, потом на Ивана.

– А, – сказал он. – Я… я думал. Ой, блин.

– Ничего, – сказал Иван. – Это я виноват, извини. Давай, Миш, топай на станцию, приду, поговорим. А мы тут с товарищем разберемся.

– Вы! Как вы смеете! – Цивильный наконец обрел голос.

Забавно, что когда его без разговоров ставят к стенке, он всем доволен. А как спасают – так сразу претензии.

– Как тебя зовут? – спросил Иван, когда Кузнецов вышел.

Цивильный поперхнулся. Потом сказал:

– Борис Евгеньевич… Боря.

Знаю я одного Борю, подумал Иван. А что, они даже чем-то похожи…

Иван протянул ладонь. Цивильный посмотрел на нее с опаской, потом Ивану в глаза и сглотнул. Неуверенно сунул руку. Иван крепко сжал, встряхнул. Пальцы у цивильного были вялые, но цепкие, словно с пружинками внутри. Иван поднял брови, хмыкнул.

– Ну, будем знакомы, Боря. Извини за дурацкие шутки. Выпить хочешь? В лечебных, так сказать, целях.

– Ээ… вся мировая обще… Кхм. – Цивильный остановился. Почесал нос. – Не откажусь.

* * *

– …дождевые черви. До десяти метров бывают. Грызут землю, бетон, щебень. Дерево им вообще на разминку челюстей. И только чугунные тюбинги от них спасают. А из червей всего опасней Тахометры, которые на звук шагов реагируют. Только идешь чуть быстрей, поторопился, зачастил – и все, прощай. Догонят и ноги оторвут начисто. Поэтому там, где Тахометры есть – на Уделке, например, все ходят медленно-медленно. Как в воде плывут.

– Пиздеж это все, прости господи, – сказал другой голос. – Какие к черту десять метров? Метр, полтора от силы.

Иван невольно слушал этот треп. Все-таки с организацией у адмиральцев становится все лучше. Нарабатывают опыт на Невском.

Еще пара месяцев боевых действий, и будет отлаженная военная машина…

«Нет уж, – подумал Иван. – Нафиг, нафиг такое счастье».

Он перевернулся на другой бок, не открывая глаз, натянул тонкое одеяло на голову. Голоса гудели, мешали. От давно не стиранного одеяла воняло кислым.