Питер. Специальное издание

Мемов усмехнулся. Оглядел команду химиков.

– Приступаем к «Плану Меркулова», господа-товарищи.

* * *

– Станция Ушедших, – сказал профессор Водяник. – Это легенда, конечно. Однажды они собрались все – мужчины, женщины, дети, старики – и вышли из метро на поверхность. Открыли гермоворота и поднялись по эскалаторам. На что они надеялись? Что прорвутся через зараженную зону? Там от треска счетчиков Гейгера уши закладывало, наверное…

Что в отдалении от мегаполиса можно жить?

Не знаю.

Но никто из них не вернулся.

Не подал о себе известия. Может быть, они добрались до незараженной местности и устроились там жить? Или нашли там других людей, тоже поверивших?

Или погибли все от лучевой болезни, эпидемий и голода.

– Боюсь, мы никогда этого не узнаем. – Профессор Водяник покачал головой. – Мы – дети техногенной цивилизации. У какого-нибудь чукотского эскимоса или австралийского аборигена больше шансов выжить, чем у нас. Хотя бы потому даже, что его не пригибает к земле ощущение, что все – все! – закончилось. Даже Интернета больше нет. Впрочем… – Профессор оглядел Ивана и остальных, кто попал в метро еще в детстве. – Вам это слово все равно ничего не скажет… Выражусь иначе: все кончено. И виноваты в этом мы. Мы, человечество, все люди вместе – совершили групповое самоубийство. Сунули пистолет себе в рот и нажали на спусковой крючок. Ба-бах. И мозги по стенам. Я не знаю, на что в такой ситуации надеяться. Что наши мозги самопроизвольно стекутся в новую мыслящую форму жизни?

– Вы пессимист, профессор, – сказал Сазонов с иронией.

– Правда? Неужели?! – желчно откликнулся тот. – Целая станция оптимистов ушла искать лучшую жизнь. Шанс для человечества. И где они теперь? Кто их видел?! Нет уж, дорогой мой, позвольте мне и дальше оставаться пессимистом.

– А я вот думаю, что они нашли, – сказал Кузнецов неожиданно. – Лучшую жизнь, то есть. Ну… я бы хотел так думать.

Ему никто не ответил.

– На самом деле, – сказал профессор после долгого молчания. – Это история о том, как опасна надежда.

– Ложная? – Иван посмотрел на Водяника.

– Любая.

* * *

Бордюрщики не дураки. Неожиданное затишье на стороне Альянса должно было их насторожить, поэтому, несмотря на подготовку газовой атаки, решено было провести еще один, финальный штурм Восстания. Обманный маневр.

Сказано – сделано.

Когда Иван появился на «Маяковской», она была заполнена хмурыми, пропахшими порохом бойцами, вернувшимися из боя. Стонали раненые, их срочно грузили на дрезины и отправляли по туннелю к «Гостинке». Отдельно лежали мертвецы. Девять человек. Неслабо для обманного маневра.

Ивана встретил Шакилов – грязный и вымотанный. Пожали руки. Иван огляделся. У колонны раскинули лагерь скинхеды. Иван узнал Седого, пожилого скина со шрамом на затылке. Седой что-то разливал из коньячной фляжки.

Скинхеды подняли кружки и, не чокаясь, выпили.

– Что случилось? – Иван кивнул на скинов: – Умер кто?

На лице Шакилова жил один глаз, второй заплыл после удара. Узкая щель, вроде танковой. Половина лица фиолетово-черно-желтая, кожа туго надутая, как барабан. Впечатление Шакил производил ломовое.

– Да нет, фроде. – Речь Шакила по уровню понятности достигла минимума. – Командир ихний вроде осталша там. Убили его, нет, не шнаю. Но иш перехода он не вернулша.

«Так». Иван помедлил. Одним союзником меньше. Уберфюрер раздражал его с самого знакомства, но… Он вроде был фашист, расист и прочее – но нормальный. Слово держал, и дело с ним иметь было проще, чем с адмиральцами.

Иван скрипнул зубами. Снабжение из рук вон, организация через жопу. Бардак обычный, военный, одна штука.

Но скинхеда с его Киплингом было жаль.

«Прощай, Убер».

* * *

Баррикады, баррикады.

Иван спустился по ступенькам вслед за капитаном из невских. У него была фамилия Войнович, но все звали его «капитан Костя». Капитан Костя договорился с бордюрщиками о встрече.

Проходы в арках были заложены мешками с песком до самого верха, из маленьких амбразур выглядывали стволы ружей. Иван оценил наклон пола – нет, гранатой нельзя, скатится обратно. «Впрочем, ты не за этим пришел».

– Стойте! – приказали из-за амбразуры.

– Рамиль, это я, Костя, – крикнул капитан. Лампы дневного света на потолке не работали, но зато в сторону Ивана с капитаном били лучи двух фонарей-«миллионников». Глаза резало. Ни черта не видно.

Пауза.

– Кто с тобой? – спросили из-за баррикады.

– Друг. Он хочет кое о чем тебя спросить, Рам.

Долгая пауза.

– Даю слово, мы только поговорить, – сказал капитан Костя.

– Ладно, – сказали там.

В узкий проем вышел высокий человек. Лица его было не разглядеть. Иван щурился. Фонари били безжалостно.

– Садитесь, – велел человек.

Они устроились на полу, Иван из-под задницы вытащил гильзу, отбросил в сторону. Весь пол усыпан. В отличие от мертвецов, гильзы никто не убирал. Когда Иван и Костя уселись, человек подошел – под ботинками позвякивали гильзы – и сел напротив.

– Кто ты и о чем хочешь говорить? – обратился он к Ивану.

– Диггер. Зовут Иван. Мой друг пропал.

– Ты хочешь узнать, не у нас ли он?

– Среди убитых его не было, – сказал Иван.