Питерщики. Русский капитализм. Первая попытка

В ходе своих поездок Роберт Нобель посетил Баку и был поражен деловыми перспективами, которые открывались в этом нефтеносном районе. Людвиг всегда относился к затеям своего старшего брата скептически, но изобретатель динамита мультимиллионер Альфред забрасывал его письмами, где утверждал: «Нефтедобыча выгоднее, чем добыча золота, нельзя терять ни минуты», – и Людвиг сам, вслед за Робертом, отправляется в Баку.

Людвиг Нобель не был новичком в России и знал, что здесь связи и взятки чаще всего важнее законов, но то, что он увидел в Баку, поразило даже его. Местная администрация покупалась на корню, без подношения нельзя было ступить и шагу, бедность и дикость царила необычайная. Братья идут по туземной части города и видят: на обочине дороги валяется отрубленная голова, а несколько поодаль – две отрубленные кисти. Людвиг в ужасе, Роберт спокоен: «Не обращай внимания, таковы здешние обычаи».

С изобретением керосиновой лампы нефтепереработка развивается во всем мире и, прежде всего, в Америке. Русские предприниматели, не уступавшие американцам в предприимчивости, имели под боком на Кавказе огромные запасы черного золота, но из-за неразумного законодательства и отсутствия больших свободных средств один за другим разорялись. На нефтедобыче обломал зубы даже русский финансовый гений Василий Кокорев.

Нобели сумели обойти все препятствия, они скупили у туземных беков нефтеносные участки, главным из которых стал остров на Каспии – Челекен. Людвиг Нобель сразу понял, что ключевой вопрос нефтедобычи – транспортировка готовой продукции. На его заводе строятся первые в России нефтеналивные цистерны и целый танкерный флот. От острова к заводу протянули трубопровод.

В Баку привезли холодных и безжалостных инженеров из Техаса, для которых были созданы идеальные условия. Жили они на роскошной «Вилле Петролеа» со всеми возможными удобствами, включая бассейны и электрическое освещение. Баку делился на две части – Белый город и Черный город. Иностранцы, купцы и русские чиновники жили в Белом городе в условиях европейской цивилизации. А в туземных кварталах продолжалось средневековье – чума, холера, дикий уровень преступности. Баку того времени напоминал скорее не европейскую глубинку, а Калькутту или Лагос. Иностранцам платили в год столько, сколько на родине они могли заработать за десять лет.

Но главная причина удачи товарищества братьев Нобель заключалась в нещадной эксплуатации рабочей силы. Из-за языкового барьера и полной неграмотности азербайджанцы использовались только на самых тяжелых участках работы, нефть добывалась русскими, персами, лезгинами. Смертность у Нобелей была выше, чем на золотых копях Южной Африки. Себестоимость пуда керосина у Нобеля 8 копеек, причем оплата рабочей силы составляла меньше копейки, а продавался керосин по рублю за пуд. На подкуп местной полиции тратилось больше денег, чем на заработную плату и расширение производства. Посетивший Баку русский журналист писал: «Тысячи рук работают в грязи над приготовлением керосина и обогащением хозяев. С технической стороны – прелестно, с гуманитарной – черно».

У Людвига Нобеля было три ипостаси: в Баку – безжалостный колонизатор, не считающийся с европейскими законами и требованиями нравственности, в Петербурге – любезнейший господин, филантроп, глава шведского землячества, наконец, в письмах к Альфреду он предстает по-европейски образованным ученым и мыслителем, не чуждым пацифистских и социалистических идей.

На Петербургском заводе Нобеля рабочие зарабатывали по петербургским масштабам отлично. В этом не идеализм, а расчет опытного менеджера. Машиностроение – не нефтедобыча, здесь рабочему нужно быть грамотным, уметь читать чертеж, обращаться с механизмами. При обилии и дешевизне неквалифицированной рабочей силы хорошего станочника найти в Петербурге непросто. А чтобы удержать его, нужно платить больше, чем конкуренты.

Нобель – первый русский коммерсант, который уменьшил рабочий день до десяти часов. Людвиг Эммануилович следил за своим административным персоналом, выгонял хамов-приказчиков. Он писал: «Не так давно видел у церкви жен рабочих моего завода, был приятно удивлен, отметив, что босоножек среди них нет, у всех франтоватые сапожки, некоторые даже с зонтиками», – в этой фразе не столько альтруизм, сколько удовлетворение разумного коммерсанта. Впрочем, в конце 1880-х годов, почувствовав себя неважно, Людвиг Нобель уехал во Францию, оставив свои предприятия сыновьям Карлу и Эмилю. Карл вскоре умер, дело возглавил Эмиль.