Питерщики. Русский капитализм. Первая попытка

Для современников Пушкина и Лермонтова русские евреи – непонятный полудикий народец, живущий где-то на окраинах в нищете и серости. Евреи находились в полной зависимости от национальных общин – кагалов, только единицы из них имели высшее или хотя бы среднее образование. В местечках ежегодно устраивали облавы на еврейских мальчиков – их насильно крестили и отдавали в солдаты. Такие мальчики при армии назывались кантонистами. Половина из них умирала от побоев и истощения, другая половина становилась исправными рекрутами. На удивление просвещенных англичан относительно бесправия и убогости русского еврейства Николай I отвечал: «Когда мои подданные иудеи достигнут культуры британских евреев, тогда и будем говорить о реформе».

Отец Полякова был в Дубровне хасидским раввином. Хасиды, этакие еврейские старообрядцы, особенно серьезно относились к исполнению иудейских обрядов. Они были уверены в скором приходе мессии – Мошеха. Как и русские старообрядцы, хасиды исповедовали этику постоянного труда, накопления, а не потребления.

Человек книжный, прекрасный знаток Библии, Поляков-старший мало интересовался повседневной жизнью. Целый день проводил он, склонившись над Талмудом. Трех сыновей, Якова, Самуила и Лазаря, воспитала мать, женщина практичная и тщеславная. Вероятно, решение сыновей заняться коммерцией было для отца тяжелым ударом. С другой стороны, известно, что бунт против отца – удел людей сильных и честолюбивых. Яков и Лазарь Поляковы занялись винными откупами – перепродажей казенного спиртного в корчмах и кабаках, а Самуил стал строительным подрядчиком.

Новый император Александр II обратил внимание на ненормальное положение полуторамиллионного еврейского населения России. Для того чтобы иудеи быстрее преодолевали национальную замкнутость, селиться вне черты оседлости дозволили купцам первой гильдии, лицам с высшим образованием, квалифицированным ремесленникам и отставным солдатам.

Отныне у еврейских юношей появилась надежда вырваться из местечковых гетто. У русских евреев, как до этого у немецких, возникает мощное просветительское движение – гаскала. Гаскала проповедует необходимость выйти из духовного гетто, стать равными в семье европейских народов, гражданами своего государства и только потом уже евреями. Учившаяся прежде в хедерах и ешивах (религиозных школах) местечковая молодежь рвется в гимназии и университеты. Предпринимательство становится не только способом заработать деньги, но и возможностью стать равноправным и лояльным подданным империи.

Еврейские купцы имели перед глазами пример своих западноевропейских единоверцев – английского премьера Дизраэли, французских банкиров Ротшильдов, немецких Гиршей. Самуил Поляков – типичное порождение гаскалы. Его цель – занять одно из первенствующих мест в российском торгово-промышленном мире, стать не еврейским, а русским купцом еврейского происхождения.

Получив гильдейские свидетельства, братья Поляковы перебрались во внутренние российские губернии. Самуил поставлял щебень для строительства шоссе, возил рельсы, уголь для железнодорожных станций. Расторопный купец поставлял материалы быстрее и дешевле конкурентов, не скупился на взятки приемщикам и вскоре приобрел большие знакомства среди путейских инженеров. Путейцы в России всегда считались жохами – дороги строились на казенные деньги, а вот поставщиками материалов являлись купцы.

Но настоящая удача пришла к Самуилу Полякову, когда Иван Толстой пригласил его управлять имением. На никуда не годной болотистой земле Поляков построил винокуренный завод. Убыточное имение превратилось в сверхвыгодное.

Между тем, успехи Дервиза были злобой дня. В железнодорожное концессионерство устремились все, кто хотел быстро и сказочно разбогатеть. Московские миллионеры-купцы и уездные дворяне, годами не покидавшие своих провинциальных имений, иностранные принцы и известные кокотки – все стремились получить концессию. О шпалах, мостах и подвижном составе разговаривали на великосветских балах, в ресторанах, клубах и казармах гвардейских полков. Чтобы получить концессию, необходимы были серьезные связи – министры, великие князья, их фаворитки.

Огромные деньги уходили даже не на взятки, а на то, чтобы познакомиться с тем, кто знает того, кому эту взятку можно было предложить. В 1870-е годы прогремело дело мошенницы Гулак-Артемовской, содержавшей в центре Петербурга салон, где искатели удачи за роскошным пиршественным и зелеными карточными столами сходились с директорами департаментов и министрами.