Питерская Зона. Запас удачи

Вон он, дорогой, лихо закручивается понизу. Да так, что и не поймешь – что это? А все просто. Это и не дождь, и не поднятые пыль, земля и мелкие камни. Это все вместе. Это вот где жесть, горный сель, создаваемый прямо у тебя на глазах и поднимающийся с земли, а не рвущийся вниз с крутых склонов.

Буря порождает чудовищ. Самые настоящие небольшие торнадо рождаются внутри ее сине-черного платья. Локальные скоростные воздушные воронки, винтом бьющие вниз, поднимающие в воздух сплошную стену всего, до чего дотянутся. И им навстречу, шипя и плюясь холодом и острыми льдистыми гранями, устремляются густые потоки ливня. Подхватывают поднятое своими ветреными братцами и перемешивают с собой, заплетаясь в сверкающие в этот момент зеркально-темные спирали и косы. И все это ползет вперед, перемалывая в своей жуткой жиже, сдирающей кожу, ткань, тонкий пластик не хуже шлифовального круга. И потом, подхватив ошалевшее и потерявшее низ, верх, голову с ногами, твердь под подошвами, само пространство и время, швыряют его, существо, ставшее доисторической испуганной обезьяной, вниз. Вбивают в текущую вместе с ними грязь, забрасывают густой жижей, заливают собственными потоками. Забивают глаза, уши, нос со ртом, тащат сколько-то метров, десятки, сотни, километры, бездыханное и почти умирающее тело и потом, сжалившись, оставляют. То, что смогло выжить. Едва дышащую котлету, покрытую коркой из одежды, спаявшейся в единый комок с разодранной кожей, мускулами, хрящами, сухожилиями и прочим ливером.

Да… так и есть. И вон он, шлейф, идет понизу. Буря громыхает и жадно рвется во все стороны. А там, снизу, обманчиво незаметный, идет он. То серый, то черный, то почти прозрачный. Заворачивающийся чудовищными штопорами, набухающий всасываемой землей и водой, рвущейся к своим туда, наверх. Водой, бегущей из подземных каналов, из бетонных казематов, из стальных труб, из восставших болот.

И мне очень сильно не хотелось оставаться здесь. Совершенно. Буря гнала перед собой ужас и ожидание смерти. Даже аномалии сжимались ближе друг к другу. И костоглод, чего уж там, скоро должен был сорваться и удрать к себе. В берлогу. А нам с Марой останется добраться до Парка. Да-да, до него. До выставки-салона продажи всяких разных машин, до сих пор торчащий под открытым небом в полукилометре отсюда. Организованный за пару недель до Прорыва фестиваль гибридов, вездеходов и всяких разных интересных колесных чудищ.

Оставалось только разобраться с «микроволновками», бодро искрящими во все стороны прозрачными и студенистыми лепешками. И, собственно, с так и не ушедшим костоглодом. Военные, судя по всему, ребята ушлые и опытные. Вряд ли они не заметили надвигающийся чернущий и жалящий молниями фронт. На их месте отступил бы к Периметру, не дожидаясь, пока гром грянет над головой. Ну и потом бы вернулся. Хотя, конечно, от возможных следов ничего и не останется.

– Они ушли.

Я чуть не подпрыгнул, когда Мара возникла сзади. Нормально… подготовка у девы-воительницы что надо.

– Хорошо. Куда ушли, назад?

– Вперед. К тем дальним строениям.

Однако ж дела. Что они так рвутся в Зону, хотелось бы знать.

– Возле того парня остановились, скорее всего переговаривали с кем-то.

– И?..

– Я же сказала, пошли дальше. А мы так и будем здесь торчать?

Нет, не будем. Костоглод все же решил свалить. Встал, торча коренастой раскорякой, водя широкой тупой мордой. Нюхает воздух, тварь, ищет чужие запахи. Хорошо, ветер к нам. Вон даже в стремительно надвигающейся тени заметно, как сжимаются сырые и раззявленные ноздри в кругах между щитками костяного намордника. Ненавижу тварей.

Костоглод, поводив подслеповатыми глазенками, рявкнул что-то, забормотал и потрусил вглубь, явно к своей норе или что там у него за берлогу.

– Идешь за мной. – Я повернулся к моей ненаглядной валькирии. – Осторожно, но быстро. Нам надо пройти где-то километр в ту сторону.

И ткнул пальцем в сторону Парка. Виднеющиеся макушки самых высоких колесных монстров торчали черными хребтами над котловиной.

Ветер расходился не на шутку. Гнул жесть-траву и редкий кустарник, кривой и черный, покрытый красными рубинами поздних ягод. Гонял по полулысой огромной пустоши всякий мусор, включающий даже какой-то узел из американского флага. Чем его запачкали – думать не хотелось. Ну, пора. Где там мои колечки с марлечками? А на кой они нам ляд, если вдуматься.

Раздва скользнула вниз, вытянувшись в тощую струнку, и нюхала розовым носиком воздух. Думаете, глупо? Не учите портовую шлюху, как за щеку брать, а зверя Зоны – как проходы искать. Раздва прирожденный нюхач и ищейка, что уж говорить про относительно спокойные аномальные ловушки, торчавшие все же не впритирку друг к другу.

Хорек осторожно двинулся вперед, явно прижимаясь к правой стороне «подковы». Нам оставалось только идти за ней, внимательно смотря вокруг, и ловить непонятное и странное.