Питерская Зона. Запас удачи

Здесь очень сильно несло сыростью, прелью и сухими слоями пыли. Несовместимое сочетание, возможное только в Зоне. Если бы не оно и вкрученный недавно фильтр, запах моего нового соседа дошел бы намного раньше его шагов. Запах острого нечеловеческого пота. Запах ярости, идущий от безумно изменившихся желез. Запах засохшей крови десятков бродяг и сотен других живых существ. Запах… Сложно передать, но не ошибешься. Запах здоровяка отличается от особи к особи, но основные части не перепутаешь ни с чем. Ни с вонью собачьей стаи. Ни с едким уксусом Красных. Ни с дивными трупными ароматами, скапливающимися в наростах костоглода. Ни с чем. Он такой один, чемпион мира и окрестностей по злобе, интеллекту, силе, ярости и ненависти к обычным людям. Хренов здоровяк, что-то забывший здесь и явно начинающий закипать своей безумной злобой, почуяв человека. То бишь меня, крутого аки яйца сталкера Хэта.

Широченный куб на мощных ножищах. С вросшей в плечи массивной небольшой головой. С валунами мышц, бугрящимися под плотной и покрытой наросшими прочными бляхами кожей. Серовато-желтой, не живой, не человеческой. Со скоростью, совершенно неподходящей для такой массы. С темными шариками глаз, смотрящими из прорезей маски.

О, эти маски, доказательства их интеллекта. Ни одна не повторяется. Это амбалы таскают на голове пакеты с проделанными в них дырками и носят из одежды ее же остатки. Здоровяк так никогда не поступит. Здоровяк, сдается мне, из-за своей ненависти и сохранившихся остатков ума делает не так.

Эта огроменная сука обожает таскать тяжелые докерские ботинки. Где они их находят – никто не понимает. Где они берут свои передники, набитые всякими острыми металлическими хренями, – тоже никто не знает. Не иначе, как шарятся в сохранившихся магазинах для ремонта и дач. А уж маски, закрывающие то, что вместо лица, отдельный разговор.

Как они мастерят их своими пальцами-сардельками? Как умудряются превращать во что-то, на самом деле внушающее страх? Все идет в дело.

Содранные лица бродяг. Оторванные, с ошметками, головы мутантов. Выскобленные и вываренные черепа. Остатки защиты для рабочих. Проволочные хоккейные намордники. Кожаные ремни и брезент. И это на самом деле страшно. Особенно когда ты можешь что-то разглядеть. Разглядеть чаще всего можно только при лобовой атаке. В пламени, вырывающемся из твоего же ствола.

Торговцы дают за них много. Даже за остатки. А так чаще всего и случается. Как еще, когда первый номер принимает здоровяка в корпус, второй в ноги, а третий именно в голову? Иначе остановить не получается. Теперь понимаете, почему у меня жим-жим в одном месте под штанами? То-то и оно.

Я ж один. И никогда один на здоровяка не выходил. Вдвоем как минимум. И я боюсь, очень боюсь. Особенно после того амбала, что зарядил мне у Казанского в голову остатками знака. Так то был всего лишь амбал, младший брат, так сказать, моего соседа по подземелью.

Ну, чего ты там застрял? Сволочь, иди сюда…

Сволочь, рыкнув, шелестнула подошвами. Здесь, в объемной тишине, как будто танк развернулся. Отсветы «аленького» ложились на стену перед поворотом, скрывающим тварь. И мне пока виделась только тень. Тень, почему-то замершая. Тень, уже расправляющаяся из своего обычного ссутуленного состояния. Тень, на глазах наливающаяся дьявольской мощью, подпитывающей каждое создание Зоны. Чего это ты ждешь, а?

Раздва завопила, подпрыгнув на месте и разворачиваясь. Разворачиваясь? Да…

На меня, судя по всему, рухнул потолок. Ничем больше и не объяснишь черноту, вспыхнувшую в глазах и подсвеченную бешено закрутившимися мириадами звезд, сияющих галогеном. Бедная моя тыква…

* * *

– Не трогай зверушку… – Ох, и чей это у нас такой противный голос?

Как чей? Бледа, чей же еще. А зверюшку и впрямь, сволочи, не трогайте. А то глотки перегрызу. Как смогу до них добраться.

– Э, Хэт, хорош валяться.

В бок меня пнули безо всякой жалости. Судя по удару – явно Яра. И как же они смогли меня взять врасплох? Вернее, как они смогли взять врасплох Раздва? Ладно, притворяться смысла и впрямь нет. Тем более что драгоценные минуты убегают. Как в такой ситуации спасать Мару, когда нужно думать о себе? Да хрен его знает, товарищ майор, но как-то точно надо. Хотя себя все же куда важнее.

– Здорово, Блед.

– И тебе не хворать.

Мару спасать… ага. Вставать чего-то не хотелось. Совсем. А думать сейчас о том, как вытаскивать валькирию, приставленную ко мне… ой-ей, не шутите. Вот прямо сейчас родилась светлая мысль – а ну ее, Мару-то, к гребаной матери. Ну, честно.

Я сел. Ну, понятно, из оружия ничего не оставили, по весу чувствуется. Здрасьте, товарищи бандиты и садисты. Ага, и вам не хворать. Вот ведь, а чего это у нас ОПГ не в полном сборе? Где, спрашиваю вас, Цыган?

Шер, закинувший винтовку за спину, дразнил Раздва, зажатую в угол. Били мою девочку, чтоб им. Видно, прямо по мордочке кто-то с ноги приложил. Горло перегрызу, суки. Доберусь и перегрызу.