Питеру: «Я без неё»

– Может, нам прогуляться по ночному Петербургу? Мы много вечеров проводим дома, не считая завтрашней встречи выпускников. Мы немного выпили, сейчас особенно хорошо будет освежиться в прохладе.

–Ммм, чую, романтикой пахнуло откуда-то. Конечно, пойдем. Сейчас, только кардиган найду свой, чтобы не замерзнуть.

На улице было действительно вечером зябко, Костя предложил доехать на машине до Дворцовой площади, бросить недалеко авто и пойти пешком вдоль улочек. Так и было сделано.

Костя, приобняв Нору, побрел по улочкам чудесного города, обойдя площадь с центральной стороны. На улице было немного прохожих, поэтому можно было в полной мере насладиться интимностью прогулки.

– Представь себе, мы через 20 лет, отмечаем с нашими детьми, друзьями семейный праздник. Все близится уже к завершению, празднование перетекает в уютную домашнюю беседу. Каждый старается говорить о чем-то отвлеченном со своим собеседником. И вот мы убегаем с торжества, как дети. Чтобы вот так вечером, в прохладе, прогуляться по Питеру,—мечтательно предложила развитие Нора.

– Какая ты у меня хитрая.

– Это еще почему? —возмущенно повернула голову Нора в сторону Кости.

– То есть мы сбегаем с праздника, а посуду мыть останутся наши дети и гости?

–Оххх, ну и пусть. Пусть моют эту посуду, а мы будем романтично бродить по брусчатке, вспоминая самые трогательные моменты жизни.

– Ты такая фантазерка, но мне нравится эта идея. Посуду мыть я не очень люблю, поэтому двумя руками буду за такую прогулку.

– Все смеешься…

В половине первого ночи Костя и Нора вернулись в свою тихую гавань, разговаривая шепотом. Лишь через несколько минут вспомнив, что живут одни.

Почему-то ночью все становится таинственнее, эротичнее, загадочнее… Когда Нора скинула с себя теплый вязаный кардиган, Костя не смог сдержать себя.

– Я не успела вымыть руки. Подожди, а кроссовки – сними ты с меня их. Хочу чувствовать власть над своим мужчиной в полной мере. Да, и расстегни джинсы, поцелуй в шею… —продолжала Нора.

– Глупенькая, помолчи уже. Сейчас я все с тебя сниму, только у тебя какая-то пряжка от ремня замысловатая. Не пойму, куда надо тут…

– Вот так вам и приходится всегда подсказывать, что и куда.

Полчаса – много это или мало для того, чтобы успеть прочувствовать все, что испытывает твоя половинка. Слиться воедино, как молекулы, объясняя тем самым и демонстрируя процесс диффузии и затем расщепления. В тот момент, когда вы вновь становитесь двумя независимыми единицами – в духовном плане, а может, и физическом тоже, вы сохраняете частицы друг друга в себе. Питаете друг друга разной по назначению энергией, создавая новое, неведомое ранее сочетание. Передаете своего рода друг другу ДНК чувств, сознания и души.

***

– Почему тебя на парах не было две недели? Рит, может, объяснишь? —обеспокоенно спрашивал Костя у Риты после ее длительного отсутствия в университете.

– Я больше не хочу с тобой разговаривать. Ты даже не представляешь, что сделал мой отец. Я тебя просто ненавижу,—в сердцах говорила Маргарита, а на глазах уже блестели первые зачатки слез.

– Что он сделал с тобой? Хочешь, я поговорю с ним? Да, я струсил, прости меня. Больше не хочешь меня видеть? Если скажешь, я могу вообще больше не приходить сюда – черт с ним, с обучением.

– Нет, просто не смей никому и ничего рассказывать. Понял?

– Да я бы никогда не стал.

С первыми опавшими листьями будто увяли и чувства Риты к обожаемому некогда мужчине. Она увидела в нем то, чего никогда не видела в своем отце,– трусость. Как бы в душе она ни ненавидела черствость и грубость папы, но ее всегда восхищала его выдержка, стать, а главное – умение держать слово и самоотверженность. Пусть ей пришлось в тот вечер пережить с его стороны неведомое никому насилие, но она точно понимала – Костю за предательство простить нельзя.

Шли недели, учебный год подбрасывал все новые сюрпризы, но занятия как-то не интересовали Риту. Депрессия полностью поглотила ее радужный настрой и вселила дикую неуверенность в ее хрупкое тело. Рита изменилась до неузнаваемости.

Костя видел все это, ведь каждый день на парах наблюдал за тем, как Рита чертила в тетрадках разные фигуры, символы и буквы. Со стороны это больше напоминало рисунки душевно больного человека, и Костя мог предполагать, что главное увечье нанес именно он, но слова Риты о ее отце взволновали его не меньше. Рано утром он решил подкараулить Алексея Дмитриевича, чтобы извиниться за произошедшее.

В девять часов утра дверь подъезда распахнулась и из нее вышел статный полковник вооруженных сил в запасе, одетый довольно чопорно. Синие брюки, коричневые кожаные ботинки и серое пальто. Выглядел он так сурово, что подходить к нему тряслись поджилки. Быть отбивной кому-то на завтрак не прельщало бы никого из прохожих, но эта участь должна была приняться Костей с достоинством.

– Алексей Дмитриевич, позвольте перед вами извиниться. Я знаю, что вам пришлось пережить. Я поставил себя на ваше место, если бы у меня была дочь…

В этот момент Долгих все же заметил назойливого парнишку и остановился, достав из кармана пачку сигарет.