Питирим (Человек и боги - 1)

- Стыдно мне слушать речи такие! Стыдно и тебе, государь, говорить так! Я не верю! Обманом окружен народ. И не ты ли объявлял, что царевич Алексей умре? А он жив... Не верю и я, что он умер, а если и умер, тогда и мне не для чего жить... Нет. Не откажусь я от истинной веры... Нет! Не хочу и я предавать народ...

Петр, не глядя на диакона, опустил голову на руку, упершись локтями в стол, и как бы про себя сказал:

- Народ?! Глупый, неразумный ты вождь слепых... Царевич Алексей умер, сделал несчастным меня, отца, и детей своих, но не народ. Народу его смерть убытка не принесла... А будущему государства - наипаче.

Петр передернулся, забарабанил пальцами по столу, ноздри его раздувались.

- Уведи! - приказал он.

Макаров подхватил диакона под руку.

- Сдай Ушакову! - крикнул ему вслед Петр. И после увода Александра угрюмо произнес:

- Жаль человека, таких немного осталось...

Взяв у Питирима доношение диакона, он написал: "Диакона пытать - к кому он сюда приехал и приставал и кого здесь знает раскольщиков потаенных, а по важным пыткам с добрым офицером и с солдаты от гвардии послать в Нижний и там казнить за его воровство, что мимо выборного старца воровски учинил".

Написав, Петр отдал доношение Питириму.

- Вручи Андрею Иванычу.

И указал Варсонофию на дверь:

- Выйди!

Оставшись наедине с царем, Питирим сказал:

- Мое мнение, всеконечно, в Нижний возить его не надо б и не полезно весьма, лучше казнить здесь, понеже дорогою отбить его могут, да и будучи там, развращать может. Кандалы и казнь на народе вменить может себе, яко страдальцу, претерпевшему гонение...

Царь задумался.

- Нет, - после некоторого раздумья твердо решил он. - Мы сильный караул на дорогу дадим, а чтобы страдальцем его не сочли, ты мудрое слово свое на площади молвишь... На войне силу имеет железо, в церкви - слово. Казнь на глазах у друзей всегда пользу приносила. Оное испытано и не одним мной. Так и будет!

Затем Петр стал расспрашивать Питирима о Нижнем, о том, как идет сбор окладов. Выразил неудовольствие мягкостью Ржевского. Питирим ссылался на неучастие в платеже налогов керженских жителей и "крыющихся там беглых людей".

Питирим указал на Нестерова, как на пособника раскольников. Достал из кармана несколько записок Нестерова к Олисову, а также и опросный лист многих свидетелей, в том числе и Степаниды. Рассказал, о чем болтает жена Нестерова на посаде с кумушками про царский двор, и многое другое.

- Нестеров и его жена, - большая помеха в деле борьбы с расколом, заключил Питирим.

- Судить обоих... - зевнул Петр. - И пытать.

- А диакона Александра мертвое тело прошу разрешения сжечь, дабы могилы после него не осталось.

Петр в знак согласия кивнул головой. Затем быстро поднялся и похлопал епископа по плечу:

- Идем ко мне... Угостись с дороги.

Вечером в этот день в соборе, в присутствии царя, Варсонофий перед лицом большого собрания выступил с ответами керженцев на имя епископа Питирима. Варсонофий клялся перед крестом и евангелием, что ответы его истинные, всеми скитами удостоверенные, и что многие керженские согласия решили перейти в православие и стать верными сынами царя, церкви и родины.

Собранные здесь из разных мест России вожаки раскольничьих согласий с великим недоумением и скорбью слушали Варсонофия, и хотя каждый из них не доверял ему, все же возразить ему никто не решался.

Царь сидел на скамье, имея по правую руку судью Монастырского приказа Василия Ершова, по левую - епископа Питирима. Дьяк Дмитрий Протасьев записывал то, что говорил Варсонофий. Написал акт о согласии всех присутствующих расколоучителей считать ответы керженских старцев подлинными их ответами.

Тут же царь объявил всем, что вопросы раскольников и ответы епископа Питирима он повелел отпечатать в одной книге, названной "Пращицей". Книга эта и будет разослана по всем епархиям и раскольничьим местам Монастырским приказом.

Расколоучители поклонились царю низко до земли за "его милость", заявив о своей преданности.

Кое-кто дорогой все же выразил сомнение в правильности ответов, а тем более слухи о приезде диакона Александра и об отречении его от керженских ответов пошли по всему городу. И многие расколоучители попали вместо своих скитов в тайный приказ Ушакова, в казематы под Петропавловской крепостью. Брали их на постоялых дворах и сажали в крепость ночью - незаметно.

Особенно рассердился царь на Иону - раскольщика, подбросившего подметное письмо на патриаршее место. Ради него, Ионы, был вызван и Питирим с Варсонофием из Нижнего. Он же не признал и теперь ответы керженцев правильными и говорил то же, что и Александр, будто силою они вынуждены у раскольников.

Петр написал на его деле Ушакову: "Иону пытать до обращения или до смерти, ежели чего по розыску не явится".

Тем и кончилось свидание иногородних раскольников с Варсонофием.

X

К постоялому двору на окраине Мурома подъехало двое дровней. В передних везли накрытого тулупом закованного в кандалы Софрона, под конвоем сержанта Боголюбова и унтера, в задних - четырех вооруженных гвардейцев.