Питомец «Ледового рая»

Ксанка смотрела на Кирилла с подозрением. Именно её взгляд (а вовсе не Спирины слова) вывел Кирилла из себя.

— Слушайте! — окрысился он. — Да катитесь вы в дюзу! Не мешайте мне готовиться к стрельбе.

— Ну-ну! — сказала Ксанка. Однако с курса сошла.

За нею отвалил и Спиря. Правда, сначала указательным пальцем постучал себя по лбу. Однако намёки эти были Кириллу до фомальгаута. Ксанка не ошибалась в своих подозрениях — окажись здесь сейчас Сандра, главным желанием Кирилла было бы распластать «кучу мяса» на траве… Даже мысль о Светлане не отвлекла.

Отвлёк его прапор Оженков, скомандовавший:

— Взвод, стройся!

Послышались приказы и других взводных.

Построились, глянули на грудь третьего справа, вперили взгляд в пространство.

— Получаем аккумуляторы, и на огневую позицию. С оружием не баловаться! Увижу, как кто-то наводит бластер на человека, получите ржавых пистонов по самые помидоры… Ясно?

— Так точно! — единой глоткой рявкнул взвод.

— Направо! Шагом марш!

Прошли через аккумуляторную, получили от дежурного по стрельбищу батареи в чехлах, двинулись на огневой рубеж.

Упражнение было то же — поясные мишени на расстоянии сто метров. Заход — пять выстрелов. Два захода: один из положения стоя; второй — тоже из положения стоя, но с разворотом на сто восемьдесят градусов. Короче, стоишь к мишеням спиной, по команде поворачиваешься и стреляешь. Время прицеливания в обоих заходах — не более секунды, потом трибэшник не даст луча. Оженков прошёл вдоль всего строя и самолично выставил в чипах БББ такое ограничение.

Пока Кирилл ждал своей очереди, не думалось ни о чём. Репу наполняла пустота. Ощущение пошло от кисти с трибэшником, перетекло в предплечье, в плечо и дальше — в мозг. И как нельзя кстати — ох и настрелял бы он, кабы мозги были заняты «кучей мяса». А так — когда пришла очередь, вышел на линию огня, вскинул руку с трибэшником и — раз! два! три! четыре! пять!

Над мишенью всплыла триконка с результатом. Сорок девять. Один раз чуть-чуть закосил. И только тут понял, что отчаянно боялся завалить стрельбу, да только стрём прятался за той пустотой, что переполнила мозги.

— Отлично, Кентаринов! — не выдержал Оженков.

Конечно, отлично. Пусть-ка следующие теперь попробуют хотя бы повторить результат. Из предыдущих-то лучший был — всего-навсего сорок семь, и тот у Ксанки. Постаралась метёлка, хотела оказаться если и не вровень с любимым обрезком, то хоть поблизости… А Спиря и вовсе один луч в «тройку» отправил. С расстройства не удержался, пальнул в триконку-результат с числом «сорок», радужные искры брызнули во все стороны, когда триконка умерла.

Прапор промолчал, но было ясно, что молчание это — до поры до времени.

— Ты придурок, Артюша? — не удержалась Ксанка, когда Спиря вернулся на рубеж ожидания и сел слева от неё. — Ржавых пистонов давно не имел? Лишний наряд захотел получить?

— А тебе не до фомальгаута? — прошипел с обидой Спиря. — Тебе же лучше! Пока я в наряде буду париться, ты под Кента залезешь, мечту давнюю исполнишь.

— Что? — сказала Ксанка страшным шёпотом. — Что-о?!

Пальцы её правой руки сжались в кулак.

Похоже, ржавые пистоны катились ко всей компании разом.

Кирилл положил левую руку на Ксанкин кулак и, перегнувшись через колени девушки, правой сцапал Спирю за отворот мундира, тряхнул легонько.

— Подбери сопли, обрезок! — тихо сказал он. — Подумаешь, промазал! За драку больше дадут, чем за плохой выстрел.

Спиря всегда был сообразительным малым. И, в общем-то, умел владеть собой.

— Ладно, проехали, — сказал он.

Кирилл отпустил Спирю и с немалым облегчением выпрямился. Ксанка не удержалась и с готовностью прижалась к его плечу ананасами. К счастью, Спиря не заметил Ксанкиного движения, а то бы дело точно завершилось дракой. Прапор, по всей видимости, в этот момент на них не смотрел, иначе рявкнул бы.

Некоторое время сидели молча, смотрели, как другие стреляют. Второе упражнение прапор почему-то приказал выполнять в обратной очерёдности. Наверное, для неожиданности. Чтоб жизнь мёдом не казалась…

Когда Спиря снова отправился на огневой рубеж, Кирилл наклонился к уху Ксанки и тихо сказал:

— Никогда больше так не делай.

— Почему? — спросила Ксанка. — Тебе не понравилось?

Кириллу понравилось. В этом и был весь ужас, поскольку страдать по «куче мяса» или по прелестям Светланы Чудиновой не страшно. Не сломаешься — ни той ни другой рядом нет. А Ксанка, со всеми своими девичьими принадлежностями, — вот она, только руку протяни.

Кирилл даже отсел от неё — чтобы жаром не обдавало — и принялся наблюдать за Спириной стрельбой.

Вскоре стало ясно, что и на сей раз Артёму победных результатов не достичь. Движения парня были быстрые, но рваные, силы в руках чуть больше, чем требовалось, чтобы удержать бластер.

После пятого луча над мишенью всплыла триконка «40», и Спиря понуро опустил голову.

— Мазила! — прошептала Ксанка, встала и пошла на смену Спире.

Кирилл смотрел ей вслед. Шагала Ксанка мягко и уверенно, в её движениях, да и во всей фигуре, сейчас было нечто такое, отчего Кирилл вдруг спросил самого себя: «А чего я, собственно, боюсь?»