Питомник

Работы по дому хватало, к хозяевам часто приходили важные гости, чиновники, иностранцы. Квартира должна была сверкать чистотой, и готовить приходилось для гостей на уровне самых дорогих ресторанов. Раиса вздохнула с облегчением. Теперь она могла полностью сосредоточиться на обслуживании Солодкиных-старших и даже не заходить в комнату Олега. Этот свинарник многие годы был для нее чем-то вроде заколдованной зоны. Ей часто снился один и тот же кошмар, как она убирает за Олегом, складывает вещи, стирает пыль, борется с хаосом, но все опять валится, рушится, покрывается слоями грязи, горами окурков и фантиков, и так до бесконечности, словно какое-то невидимое чудовище пожирает ее труд, ее силы, издевается над ней.

Когда стало известно, что Оленька ждет ребенка, Раиса очень за нее обрадовалась. Казалось, девочка просто создана для материнства. Правда, ни у кого, кроме домработницы, известие о прибавлении семейства положительных эмоций не вызывало.

Однажды Раиса случайно услышала разговор хозяев, не предназначенный для чужих ушей. Был поздний вечер, она уже убрала квартиру после важных гостей. Стол был особенный, с грибными тарталетками, фаршированными авокадо и трехслойным бламанже на десерт. К ночи Раиса устала так сильно, что, одеваясь в прихожей, присела на табуретку у зеркала перевести дух перед дорогой. Дверь в кухню была открыта, оттуда доносился приятный запах дорого табака. Галина Семеновна курила. Хозяева довольно часто сидели так вечерами, в чистой кухне, после ухода гостей. Как правило, оба молчали, уткнувшись в газеты.

Раисе предстояло ехать к себе в Бирюлево, сначала на метро, потом в автобусе. Сил совсем не осталось, она прикрыла глаза и, возможно, даже задремала бы в прихожей, но до нее донесся голос хозяйки.

— Между прочим, мадам Кирюшина заметила живот, — это было сказано с какой-то странной испуганно-язвительной интонацией, как если бы эта Кирюшина, супруга одного из гостей, заметила не круглый живот молодой жены Олега, а нечто очень неприятное, неприличное.

— Когда она успела? — быстро, испуганно отозвался Василий Ильич. — Они не выходили из своей комнаты.

— Так она сама к ним вломилась. Ты же знаешь Кирюшину, всюду сует свой нос. Ей, видите ли, хотелось посмотреть на Олежку, познакомиться с его женой. Она его помнит маленьким. Я ведь не могла запретить.

— Кроме живота она ничего не заметила?

— Кажется, нет. Ей просто в голову не пришло…

«О Господи, — подумала Раиса, — о чем они?»

— Неужели ничего нельзя предпринять? — тревожно спросил жену Василий Ильич.

— Поздно. Она на седьмом месяце…

— Ну, хорошо, а если попробовать искусственные роды? Я могу договориться, никто не узнает.

— Мы же не повезем ее в больницу насильно…

«Вот оно что, не хотят они внуков, не желают пускать Оленьку в свою элитную семью, ведь до сих пор не прописали. Совсем с ума сошли в своих чиновных кабинетах! Звери, — возмущенно вскрикнула про себя Раиса, — мерзавцы! Уволюсь!»

— А если еще раз поговорить с Олегом? Он ведь должен понимать, какая это обуза, — произнес хозяин с тяжелым вздохом.

— Не обольщайся, Вася. Он сейчас вряд ли в состоянии понимать что-либо.

— Галя, а ты не преувеличиваешь? Неужели это зашло так далеко?

— Дальше некуда.

— И ты абсолютно исключаешь какие-то нормальные варианты? Я имею в виду, ребенка…

— Ну, если только случайность. Фантастическое везение, один шанс из тысячи. Однако не стоит рассчитывать на чудо. Бывают врожденные патологии, несовместимые с жизнью, — Галина Семеновна глухо и странно усмехнулась, — такой вариант был бы лучшим для всех нас.

— Галя, ты страшные вещи говоришь, — вскрикнул Василий Ильич, — так нельзя.

— Конечно, нельзя, Вася, — опять глухой принужденный смешок, щелчок зажигалки, долгая тишина. Потом хриплый кашель Василия Ильича.

— Что же нам делать? Галя, что же делать? Просто смириться и ждать?

— Не знаю, Вася. Не знаю. Надо было раньше думать. Во всяком случае, разговорами мы с тобой ничего не изменим.

Больше они не произнесли ни слова. На кухне повисла такая тишина, что стало слышно, как тикают старинные настенные часы. У Раисы пересохло во рту. Она сидела в прихожей, полностью одетая, и оставалось только встать, открыть дверь. Но щелкнет замок. Она ведь уже попрощалась, минут двадцать назад пожелала им спокойной ночи. Еще ужасней будет, если кто-то из них выйдет из кухни и увидит ее.

Чувствуя себя чуть ли не воровкой, но одновременно пылая от возмущения, Раиса быстро, бесшумно, сняла пальто, сапоги, на цыпочках прошмыгнула в туалет, постояла там несколько секунд в темноте и спустила воду. Потом, нарочно громко откашливаясь, заглянула на кухню. У нее пылали щеки. Она поймала на себе настороженный взгляд хозяйки.

— Галина Семеновна, я хотела спросить, что на первое приготовить? — произнесла она, отводя глаза, и зевнула, прикрыв рот ладошкой.