Питомник

– Подожди, я кажется знаю его, – удивлённо произнёс Платон, всматриваясь в фигуру на экране. – Ну да! Это же Эрик, сын зубного врача, нашего соседа. Помнишь, я тебе рассказывал?

– Интересно, что ему понадобилось от тебя среди ночи? – недоумевала жена. – И почему он голый? В такой то мороз!

– Сейчас узнаем, – Платон решительно нажал кнопку и поспешил навстречу странному визитёру с тёплым пледом.

Едва Воронцов открылась дверь, посиневший от холода парень почти упал на руки Платону. Обнажённое тело Эрика покрывали кровоточащие рубцы, словно его от души отстегали нагайкой.

– Господи! Да кто же такое сделал с вами? – всплеснула руками спускающаяся по лестнице Марина.

Платон помог парню пройти в гостиную, усадил его на диван и стал закутывать в одеяла.

– Давайте мы отвезём вас в больницу, – предложила Марина.

Эрик отрицательно замотал головой, по лицу его прошла судорога, словно бедняга едва сдерживался, чтобы не зарыдать.

– Не хочу скандала, мы опозоримся на весь посёлок…если все узнают, в нас станут тыкать пальцами, – с трудом проговорил он трясущимися посиневшими губами.

– Тогда хотя бы надо поставить в известность вашего отца, ведь он наверняка беспокоиться. – Высказанная Платоном мысль казалась более чем разумной, тем более что Воронцов считал себя должником Семёна Яновича Куша, и потому, не дожидаясь согласия молодого человека, он поспешил в спальню за телефоном.

– Подождите! – догнал его окрик парня. Удивлённый, Воронцов вернулся:

– Но почему вы не хотите, чтобы я позвонил вашему отцу?

– Поверьте, не стоит этого делать…ведь это его работа. – Молодой человек скривил разбитые губы в горькой усмешке и приподнял плечо с глубокой резаной раной в районе сустава.

Платон не мог в это поверить, разве мог такой милый, обходительный человек проявить подобную жестокость, да ещё по отношению к собственному сыну! Нет, представить себе такое было совершенно невозможно. За то короткое время, что они провели вместе, Куш успел произвести впечатление более чем нормального, вполне уравновешенного человека. Да и как ему – невысокому, толстому и старому – удалось бы справиться с молодым атлетом, который на голову выше и гораздо шире в плечах?! Вот ведь все его – Воронцова старые свитера оказались малы этому задрогшему на морозе Гераклу. Чтобы сладить с таким здоровяком требуется недюжинная молодая сила, так что пока всё происходящее плохо вязалось между собой. Однако Платон оставил своё недоумение при себе и не стал никому звонить. Спать Эрика уложили в одной из гостевых комнат.

– А мальчик то ничего, – неожиданно мечтательно произнесла Марина, когда супруги вернулись в свою постель, – сложён он как бог и красив… Такого симпатяжку приятно пожалеть.

– Так в чём же дело? – угрюмо буркнул уязвлённый Платон.

– Так ты не против? – с игривым удивлением осведомилась жена и, схватив подушку, принялась шутливо колотить ею супруга. – Ах ты мой ревнивец, я же тебя проверяла! Ты ведь знаешь, что такие слащавые жеребцы не в моём вкусе. У них обычно мозг заменяют мускулы…

Но на этом приключения этой беспокойной ночи не закончились. Стоило им заснуть, как снова призывно загудел звонок домофона. Затем нетерпеливый посетитель принялся нервно сигналить автомобильными гудками, отчего уже должна переполошиться вся улица.

Неожиданно ночным дебоширом оказался «спокойный и добродушный» сосед.

– Я знаю, Эрик у вас… мы немного повздорили, – с порога заявил дантист, вид у него был очень взволнованный, если не сказать неадекватный – взгляд Куша постоянно блуждал, подбородок слегка подрагивал. Совершенно заурядная, добродушная его физиономия неожиданно приняла какой-то хищный вид.

– Здравствуйте, Семён Янович, – поприветствовал соседа Платон.

– Да, простите, здравствуйте – Куш сделал движения рукой, показывая, что он немного не в себе и заранее прося его извинить за это.

– Ваш сын сейчас спит – пояснил Платон. – Думаю, завтра он придёт немного в норму и вы, вероятно, сможете поговорить, если конечно он сам этого пожелает.

– Что он вам сказал? – ещё больше забеспокоился Куш.

– Думаю, это не так важно, что именно он сказал, гораздо важнее в каком виде он тут появился.

– Вы не так всё поняли, – толстяк растерянно взмахнул руками, затем принялся растирать себе сморщенный лоб; брови его изогнулись в страдальческой складке, голос зазвучал с искренней скорбью: – Эрик только выглядит таким, на самом деле он болен, серьёзно болен… Сегодня у него случилось обострение его болезни, вы должны пустить меня к нему. – Дантист попытался войти без приглашения, но Платон вежливо преградил ему путь.

– Я вам очень признателен за прошлый раз, Семён Янович, и всё же давайте отложим этот разговор до утра.

Дантист удивлённо отступил на пару шагов, но отнюдь не смирился с полученным отказом.

– А ведь вы показались мне благоразумным человеком…Напрасно, напрасно вы так… Вы ещё пожалеете о своём опрометчивом поступке.

– Вы мне угрожаете? – удивился писатель.

На лице дантиста не было и следа прежней приветливости, на прощание он смерил Платона холодным враждебным взглядом и пошёл к своей машине.