Пьющий души (СИ)

Между тем крупинки чего-то мелкого, острого и блестящего сновали по все более расширяющемуся кругу. Там где вихрь касался каменных стен и колон, появлялись новые царапины и сколы. Тимур чуть скосил глаза, и увидал возле расчищенного прохода Любомира и Радомира. Между ними, практически висящего на братьях бледного юношу, того самого, что так неудачно выбирался из грузовика. Губы парня что-то шептали, руки делали пасы в воздухе, глаза закрыты, но лицо при этом направлено точно на поле битвы. Вокруг его пальцев зарождалась метель, и устремлялась на Хозяина, не достигая его, не причиняя ему видимого ущерба.

А потом между ним и командой по спасению начал неспешно разгораться свет. И шел он от рук Славки.

— Ведьма! — взревел старик. — Как? Откуда? Почему так близко!?

Старик закричал, выплескивая свою ярость. Рыжая оставила свою битву и вместе с Псом оказалась рядом с Хозяином. Артем, желая вернуть противницу, кинулся следом, но врезался в барьер, пару раз с силой стукнул, пытаясь пробиться, но не преуспел. Там за двойной стеной из барьера и мечущихся по кругу острых льдинок теперь остались Хозяин, Тимур, Славка и все еще бесчувственный Дан.

Рыжая обняла Хозяина, и точно всосалась в него, растворилась, и старик начал меняться. Морщины разгладились, словно по мятой тряпке провели горячим утюгом, цвет лица светлел, а волосы наоборот наливались густотой чернильной ночи. Спина выпрямилась, мышцы налились силой, плечи стали шире. Зеркальное отражение Тимура, почти точная копия, злорадно рассмеялась ему в лицо.

А потом повернулась к нему спиной, и встретила нового противника — золотого огромного медведя. Они обнялись, точно старые знакомые не видевшиеся несколько лет, и теперь до жути радостные от долгожданной встречи. Помяли друг друга, похрустели косточками, расцепились, разбежались.

У Хозяина из руки вытянулся тонкий хлыст, попытался достать медведя. Зверь извернулся, схватил зубами кончик кнута, вырвал из рук, зарычал, так что у противника буквально земля задрожала под ногами. По высокому небу метались облака плюясь молниями, но стены в этот раз никуда не исчезли, точно две картинки наложились одна на другую.

Тимур забеспокоился, огляделся. Троица у прохода замерла не шелохнувшись, и с такими же ошарашенными лицами, как и у него. А вот Славки и Дана почему-то нигде не было.

Воин уже махал двуручным мечом. Медведь огрызался и отступал, в какой-то момент извернулся, поднырнул под вооруженную руку и вцепился клыками в запястье, воин завыл, выронил меч, отпрыгнул назад. Медведь, обнадеженный успехом, кинулся следом, но получил коварный дар кинжалом в подставленный бок.

— Тимка! — донесся откуда-то издалека еле слышный голос Славки. — Спаси!

И Тимур вдруг вспомнил, что он до сих пор сжимает в руке, ухватил поудобнее, и кинулся вперед. Противники были увлечены и полностью поглощены друг другом, парень смог незамеченным добраться достаточно близко. Дождался, когда враг откроет спину, и выбросил руку вперед.

Крючок врезался в мягкое, проткнул тонкую рубаху вместе с кожей, и будто, сам желая выскользнуть, подался назад. И Враг закричал, изогнулся дугой, закинул руку за спину, точно желая убедиться, что это именно его спина пострадала. А Тимур уже отходил назад, все дальше, мечтая лишь об одном, что бы то, что с таким трудом тянется сейчас за его рукой, не оборвалось, не вернулось назад. Он хотел смерти этого человека, а если во время нее освободятся многие, чьи души этот монстр столь бессовестно поглотил, то Тимур очень этому порадуется. Он закрыл глаза, не желая видеть, закусил губу, не желая отпускать. И тянул, тянул, прикладывая все те свои способности, о которых и не догадывался до встречи с этим человеком. И втягивал, втягивал в себя чужие души, чувствуя, что вот-вот переполниться.

А там, за плотно сомкнутыми веками кто-то рычал, кричал, дрожал воздух и пол, в какой-то момент сопротивление прекратилось столь резко, что Тимур потерял равновесие, упал назад, сгруппировался, перекатился через плечо и, наконец, открыл глаза.

Медведь несколько раз полоснул когтями воина, пока тот отвлекся на подлый удар в спину. Воин закачался, упал на колени, запрокинул голову лицом вверх. Из всех вновь открывшихся щелей, а так же из глаз и рта хлестали непрекращающимся потоком светлячки чужих душ. Очень яркие и совсем тусклые, они устремлялись во все стороны, улетали далеко, а то и сразу гасли.

Длилось это несколько минут, а потом опустошенное тело воина осыпалось на пол горсткой невесомого пепла, который тут же истлел, растворился.

***

И золотой медведь распался на тяжело дышащих, вцепившихся друг в друга Дана и Славку. У обоих сразу же подкосились ноги, они опустились на пол, глупо и счастливо друг другу улыбаясь. А потом Дан побледнел и потерял сознание. К нему сразу же кинулись братья, сбросившие оцепенение, и Веста.