Пьющий души (СИ)

— Конечно, я тебя люблю. Странно было бы по другому относиться к человеку, который уже дважды спас мне жизнь. Сначала я сомневалась, ты ли был им. Но теперь точно уверена, что ты это он.

— По-моему, кому-то здесь пора подышать свежим воздухом, а то уже заговариваться начинает. А лучше даже поехать домой и лечь баиньки. Вот сейчас найдем твоего парня, и он тебя проводит. Ему то и будешь болтать всякие глупости…

Тимур быстро нашел глазами нужный столик на втором этаже, но он все еще пустовал. Тогда сам непреклонно повлек девушку к выходу, решив для начала вывести на улицу, а оттуда вызвонить Мишку. Настя, запинаясь, плелась сзади, держа его за руку, и бурчала, что домой она не пойдет и спать ей совершенно не хочется. И вдруг с такой силой сжала ладонь парня, что тот невольно зашипел от боли.

— Знаешь, детка, — начал он, резко разворачиваясь, и фраза об умении некоторых личностей пить до подгибающихся ног, застыла на языке.

Настино лицо стало белее снега, ужас и боль исказили черты. Она часто и неглубоко дышала, будто ей не хватало воздуха, а остановившийся, потерявший осмысленность взгляд, был прикован к чему-то у бара. Тимур проследил за ним, не заметил ничего необычного и повернулся обратно, желая узнать, что так испугало спутницу, и удивился еще больше. По лицу девушки медленно расплывалось облегчение, будто приговоренного к казни и уже положившего голову на колоду под топор палача, объявили невиновным и отпустили домой. Она ослабила хватку и прислонилась к Тимуру, чувствуя, что ноги ее не держат.

— Что с тобой? — сквозь тонкую рубаху Тимур ощущал, как Настя мелко дрожит.

— Ничего… Обозналась… — пробормотала девушка.

В ее голосе не осталась и намека на недавнее серьезное опьянение.

— Обозналась? С таким лицом? Ну-ну, — недоверчиво проговорил Тимур. — Не иначе в бармене признала выходца из ада, пригляделась — нет, не он.

Он почувствовал, как девушка вздрогнула всем телом, точно предположение не далеко от истины, но решил в подробности не вдаваться. Пока.

— Ладно, пошли на воздух. Сдам тебя Мишке, пусть он успокаивает.

— Я не могу, ноги не держат, — нотки паники промелькнули в голосе.

Тимур витиевато выругался и подхватил девушку на руки, еще раз поразившись, насколько Настя маленькая и тоненькая. Далеко, однако, он уйти не успел, от столика к ним спешил вернувшийся Мишка.

— Что ты опять сделал с моей девочкой? — накинулся он на Тимку. — Чем до слез довел?

Тимур отметил про себя это странное «опять» и ответил:

— Ничего я не делал. Похоже, твоя девушка немного перебрала, ножки держать перестали, — и, передавая Настю на руки Мише, посоветовал. — Отвез бы ты ее домой. Я даже, как настоящий друг, вам такси вызову.

Настя, под вопросительным взглядом Мишки, кивнула и тихо проговорила:

— Мне плохо стало. Анг… Тимур нес меня на воздух. Хотел тебя позвать.

— Ага, — Мишка несколько успокоился. — Спасибо, Пчёлыч.

— Да ладно, не за что.

***

Всю дорогу к дому Настя молчала. Ее колотил нервный озноб, и она подозревала, если разомкнет сцепленные челюсти, то зубы от стука просто выпадут. Миша тоже с расспросами не лез. Перед общежитием он, все так же молча, помог Насте выбраться из такси.

Так поздно, или скорее рано, часы показывали начало четвертого, в общежитие их, конечно, не впустили, но как сказал кто-то из великих: если перед вами закрыта дверь, где-то рядом точно распахнуто окно. Эта гениальная мысль давно посетила студентов, ведущих не всегда дневной образ жизни. И Настю, как и прочих обитателей общаги, старожилы посвятили в общую тайну. В мужском туалете на первом этаже окно запиралось лишь для видимости, причем видимость эта была столь основательной, что если подергать изнутри, в прочности запоров не возникнет сомнений. А вот снаружи — надавил на нужный угол, и окно легко открывалось. И ты внутри.

Вот к этому-то окну Мишка и проводил Настю. Девушка уже более-менее пришла в себя. Ужас, пережитый в клубе, никуда не делся, но, по крайней мере, трясти ее перестало. Прежде, чем подсадить Настю на подоконник, Миша решил сказать то, что так мучило его всю дорогу.

— Послушай, — он нежно держал ее плечи, смотрел в глаза, — я не знаю, что произошло в клубе, но не верится мне, что тебе просто так стало плохо от выпитого. И я надеюсь, что в случившимся Тимка не виноват. Но в любом случае, прости, что не смог тебя от этого уберечь. Ты так искренне веселилась. И меня переполняло счастье, я просто любовался тобой. А потом будто дверь твоей души захлопнулась, и свет померк. Но мне бы хотелось, чтобы ты опять беззаботно улыбалась. И те жутки мысли, что отравляли тебя вся дорогу, ушли.

И он поцеловал ее, со всей нежностью и страстью, что копились в его душе долгие годы. И не отпускал, пока Настя не ответила, не раскрылась навстречу. И лишь после этого, хоть и с неохотой, оторвался от нее.