Пиво для Сталина. Очерки, беседы, размышления

Освобождение Сухомлинова не удовлетворило никого — ни его сторонников, ни императора. Николай II направил генерал-прокурору Макарову телеграмму с повелением прекратить дело. И только в результате категорического возражения Макарова монарх согласился не приводить в исполнение свое повеление. В результате Макаров не задержался на опасном посту главного хранителя законности.

Но и заступивший на место Макарова генерал-прокурор Николай Добровольский, считавшийся ставленником Распутина и ближе всех своих предшественников стоявший к царской семье, также не стал прекращать дело Сухомлинова. Стоит напомнить, что Добровольский очень рано лишился отца, и его воспитывал отчим. А отчим был преподавателем у Александра II и учил трех светлейших князей. Так что мальчика очень хорошо знала царская семья.

Царская семья полагала, что Добровольский наконец прекратит дело «несчастного» Сухомлинова. Однако, несмотря на почти родственные отношения с царем, Добровольский ему отказал. Мало того, генерал-прокурор настаивал на том, что Сухомлинова надо судить! Он знал мнение императора, но кривить душой не стал. После обстоятельного доклада производившего следствие сенатора Кузьмина и наблюдавшего за ним обер-прокурора Носовича Добровольский пришел к выводу, что имеются все основания для предания Сухомлинова суду. Об этом он решил поговорить с Николаем II начистоту.

Добровольский представил государю специально составленный схематичный план «окружавшего Сухомлинова немецко-австрийского шпионажа». Слушая Добровольского, император очень нервничал. По мере того как перед ним разворачивалась «картина отягчающих Сухомлинова улик», волнение это усиливалось. Государь не раз прерывал доклад восклицаниями:

— Неужели это все так?! Я бы никогда этому не поверил! Я так верил этому человеку, я не только уважал его, я его прямо любил!

Добровольский продолжал говорить. «Карта измены» — так прокурор назвал представленную государю схему. На большом листе бумаги он отметил всех фигурантов этого дела. Они были разделены на несколько групп в зависимости от близости к Сухомлинову и от тех деяний, которые им непосредственно вменялись. И от того, как Сухомлинов мог либо воздействовать на них, либо от них зависеть.

Кружков было семнадцать. Вырисовывалась целая преступная сеть махинаторов, шпионов и взяточников…

Император, не выдержав, воскликнул:

— Это какой-то кошмар! Он казался мне таким чистым, честным и бесконечно преданным человеком!

Добровольский, сделав небольшую паузу, заметил:

— По закону по окончании следствия материалы должны быть представлены вашему величеству для испрошения согласия на внесение дела в 1-й департамент Государственного совета на предмет предания Сухомлинова суду.

Николай II промолчал…

Пытаясь усилить свои позиции, генерал-прокурор продолжил:

— Смею заметить, ваше величество, что общественное мнение сильно взбудоражено и осыпает нас, я имею в виду правительство, судебную власть, обвинениями и даже угрозами, считая, что мы стремимся это дело затушить. Мой верноподданнейший долг вынуждает меня доложить вам, что в случае вашего несогласия на передачу дела в Государственный совет все эти обвинения будут обращены против вашего величества.

Император напрягся и, глядя прямо в глаза Добровольскому, сказал:

— После всего, что я от вас слышал, очевидно, что дело должно быть рассмотрено Государственным советом. Только суд может оправдать Сухомлинова, если на это у него будут какие-нибудь надежды…

Здесь нам надо отдать должное Николаю II — получив серьезные доказательства, он не стал настаивать на своем. Но своего искреннего огорчения он скрыть не мог.

В начале февраля материалы следствия были предъявлены Сухомлинову для ознакомления, а в марте предполагалось представить дело государю и в Государственный совет.

А теперь, когда обстоятельства дела нам уже известны, приглядимся повнимательнее к фигуре господина военного министра.

Накануне войны журнал «Огонек» рассказывал своим читателям, «как живет и работает военный министр, генерал-адъютант Сухомлинов». К материалу прилагались многочисленные фотографии интерьеров квартиры, в которой живет министр: кабинет, красная гостиная, зеленая гостиная, зал для танцев, столовая и будуар супруги Сухомлинова… Сейчас бы такой материал назвали рекламным. Организовал ли его сам министр или журналисты постарались — кто его знает. Но тот факт, что министр допустил фотографов в свои покои, свидетельствует о том, что он был заинтересован в публикации.

Что же мы узнаем из репортажа?

Военному министру, члену Государственного Совета, Владимиру Александровичу Сухомлинову тогда было 64 года — он полон сил и здоровья и работает без отдыха с утра до ночи, никогда не жалуясь на усталость.

Министр встает в седьмом часу утра и прямо с постели отправляется в свой служебный кабинет, чтобы просмотреть полученные за ночь телеграммы и почту. В 9 часов он одевается, выпивает стакан молока и, если нет спешного дела, выходит на полчаса погулять.