Пхеньянские амазонки

Жерар де Вилье Пхеньянские амазонки

Глава 1

Сержант Чан Сун Хо, стоявший на карауле на крытой разноцветной черепицей сторожевой вышке — пагоде, возвышавшейся над Домом свободы — южнокорейским административным зданием, — с отсутствующим видом созерцал проходившую внизу, в нескольких метрах от него, невидимую линию, с 1953 года разделявшую на две части Корею. В 1950 году, поддавшись китайско-советскому влиянию, Северная Корея вторглась в Южную. После двух лет ожесточенных боев и благодаря американской помощи северокорейские войска были отброшены на их первоначальные позиции. С тех пор Пханмунджом был единственным местом контактов между Севером и Югом.

Южнокорейский сержант отвел глаза и посмотрел на часы. Было без десяти двенадцать. Десять минут до смены караула. И два месяца до возвращения в Сеул. Он служил в Пханмунджоме уже больше двух лет и с нетерпением ждал возвращения к гражданской жизни.

Нервы здесь были на пределе. Гул установленных вдоль демаркационной линии громкоговорителей, вопивших во славу Ким Ир Сена, не умолкал ни днем, ни ночью.

Демилитаризованная зона была закрытым миром с колючей проволокой и минами, вырваться из которого было невозможно. Сержант Чан Сун снова принялся наблюдать.

Северная Корея начиналась в нескольких метрах от него, как раз посреди голубых строений с крышами, крытыми толью, там размещалась «Military Commission Armistice»[1]. За пагодой, где он дежурил, располагался обрамленный кустами большой бассейн, через который был перекинут мостик из белого камня. Все это пышно окрестили «the Sunken Yarden»[2], устроенный для того, чтобы немного оживить унылость административных построек. Дальше не было ничего кроме дороги, ведущей в Кэмп Бонифас, военный лагерь в трех километрах отсюда. Там размещался батальон американо-корейских войск, охранявших «Joint Security Area», буферную зону.

Деревня Пханмунджом была разрушена во время войны, гораздо раньше перемирия 1953 года. В ней остался лишь десяток семей, которые разместились в блочных домах и занимались выращиванием риса под защитой «голубых касок». Подчиняясь приказу не покидать дома с одиннадцати часов вечера, днем они говорили посетителям буферной зоны о том, как горды тем, что оказались на аванпосте Свободы...

Неожиданно Чан Сун Хо обратил внимание на трех больших птиц, летевших над рекой, меньше чем в километре от него, в Северной Корее. Он взял бинокль, чтобы проследить за их полетом. Это были маньчжурские журавли с изумительными ярко-красными головками. Они направлялись на юг, не обращая внимания на линию, что вот уже тридцать пять лет разделяла Корею по тридцать восьмой параллели... Один из них оторвался от стаи и стал терять высоту. Планируя, он осторожно сел на самый край плоской крыши большого белого двухэтажного дома, возвышавшегося в ста метрах от сержанта Хо, по другую сторону демаркационной линии.

Панмунгок был главной северокорейской штаб-квартирой — простые постройки, уставленные громкоговорителями и камерами, обращенными на юг. Здесь северокорейские власти принимали важных гостей, которым было разрешено посетить Пханмунджом. На холме, что вырисовывался сзади, на большом квадратном участке, очищенном от скудной растительности, пхеньянские пропагандисты написали известью — буквы было видно на многие километры — «Yankee go home».

Маньчжурский журавль, севший на крышу Панмунгока, принялся чистить свои перья, и сержант Чан Сун Хо потерял к нему интерес. В прифронтовой зоне охота была запрещена, здесь без опаски резвились самые робкие животные. Ружейный выстрел мог развязать третью мировую войну, поэтому никто не брал на себя риск заниматься браконьерством; только иногда падали косули, жертвы заминированных полей...

На крыльце Панмунгока появилась группа посетителей, окруженная солдатами, одетыми в серую форму с красными повязками на рукаве и неизменным значком с изображением Ким Ир Сена, приколотым у сердца.

Сержант направил на них свой бинокль. Двое мужчин, судя по внешнему виду, советских, один африканец в китайской форме и две женщины — азиатка в брюках и высокая молодая блондинка с распущенными по плечам светлыми волосами, в черных очках. Бинокль сержанта скользнул по ее плотно облегающему свитеру и мини-юбке, задержался на бедрах и, обнаружив длинные, красивой формы ноги, скользнул дальше. У сержанта Чан Сун Хо в животе разлился жар. Давно он не видел такой красивой женщины. Он повернулся, обращаясь к американскому напарнику по дежурству.

— Эй, Уэйн, иди посмотри!

Сержант протянул ему бинокль и американец даже присвистнул от восхищения. Похоже, что северокорейские солдаты, сопровождавшие визитеров, тоже были в восторге. Группа остановилась у крыльца. Послышалось несколько свистков, и во дворе Панмунгока появился небольшой отряд, направлявшийся к северокорейской сторожевой вышке: смена караула. Двенадцать солдат шли гусиным шагом, издавая отрывистые, гортанные крики. Гости вежливо поаплодировали.