Плач

— Ему было за двадцать, худой, но жилистый и сильный. Одежда на нем была дешевая, но говорил он как джентльмен. Помню, что у него не хватало половины уха, как будто ему отрубили его в бою. — Гарет содрогнулся.

Отрублено пол-уха, как и у одного из тех, кого спугнул Элиас, когда они в первый раз пытались проникнуть в типографию. Я постарался не выказать своего возбуждения, а паж продолжил:

— Оба раза он говорил, что если я соглашусь шпионить за королевой, то заслужу благодарность очень значительной персоны в королевстве, что этот человек наградит меня и продвинет мою карьеру при дворе.

— Конечно, заманчивая перспектива, — заметил я.

— Нет. — Гарет вовсю замотал головой. — Теперь я хочу лишь как можно скорее убраться отсюда.

— Ты правильно сделал, что сказал мне, — попытался успокоить его я. — Тебе нечего бояться. А потом, когда ты отказал этому человеку во второй раз, ты видел его снова?

— Никогда. Мне говорили, что если тебя не удается совратить, они отступают. Я бы хотел уехать домой к моей семье, сэр, — добавил парень тонким голоском. — Без позора.

— Думаю, это можно устроить.

Гарет шелковым рукавом вытер лицо. Я мог только сочувствовать его слабости. Окажись я сам на его месте в этом возрасте, моя реакция, вероятно, была бы такой же. Я отпустил его и, оставшись в одиночестве в кабинете лорда Парра, подумал: «Наконец-то ниточка!»

Глава 10

Мэри Оделл была высокой полной женщиной чуть за тридцать. На ней была черная шелковая ливрея, а на ее светлых волосах — шляпка со значком королевы. Черты лица ее отличались мягкостью, и во всем ее облике было что-то материнское, хотя она не носила обручального кольца. Зеленые глаза Мэри были остры и настороженны. Я встал и, поклонившись, предложил ей сесть. Она села, сложив руки на коленях, и стала с любопытством и, подумалось мне, с удивлением разглядывать меня.

— Я сержант Мэтью Шардлейк, — представился я.

— Я знаю, сэр. Королева рассказывала о вас. Она считает вас честным и очень умным человеком.

Я почувствовал, что краснею.

— Простите, что побеспокоил вас, миссис Оделл, но я должен поговорить со всеми, кто был в покоях королевы в тот вечер, когда украли перстень.

— Разумеется. Ее Величество просила меня помогать вам всеми средствами.

— Лорд Парр говорит, что вы уже какое-то время служите горничной и являетесь подругой королевы.

— Мы в родстве. Я знала Ее Величество еще до того, как она стала королевой. — Мэри Оделл чуть заметно улыбнулась веселой улыбкой, как часто улыбалась сама королева в более счастливые дни. — Хорошо быть в подчинении у человека, достигшего такого высокого положения. — Она немного помолчала, а потом продолжила уже серьезным тоном: — Но моя преданность Ее Величеству гораздо глубже, чем просто благодарность за должность. Она дарит мне свое доверие и дружбу, и я честно говорю ей, что умру за нее. — Миссис Оделл глубоко вздохнула. — Она о многом мне рассказывала, что случилось в последние месяцы. О своих… бедах.

— Понимаю.

Но, конечно, Екатерина рассказывала Мэри не о «Стенании». «Это было бы слишком опасно», — подумал я.

Оделл с лукавым видом посмотрела на меня.

— Королева, похоже, очень огорчена утратой перстня. Она любила милую Маргарет Невилл, но, кажется, как-то уж очень подавлена этой пропажей. — Я понял, что эта умная женщина догадывается, что тут замешано нечто большее, чем пропажа драгоценности, но не стал комментировать ее слова.

— Насколько я знаю, в тот вечер вы были ее горничной. И — прошу меня извинить — иногда вы делите с королевой постель.

— Да, бывает. Ради компании, когда моя госпожа чувствует себя одинокой или расстроенной.

— Не могли бы вы рассказать мне, что случилось, когда вы пришли приготовить королеве спальню в день пропажи ее перстня? Что-то хоть совсем немного необычное из увиденного или услышанного может оказаться полезным.

Мэри кивнула, словно одобряя мой переход к сути дела.

— Я занимаю две комнаты в апартаментах у ворот. В тот вечер я вышла оттуда, пожалуй, минут на десять раньше обычного, почти в девять. Я чувствовала себя усталой и хотела выполнить свои обязанности и уйти. Я перешла через двор в королевские апартаменты. Обычно пажи убираются в комнатах, а потом я вхожу, чтобы приготовить постель, убедиться, что в спальне все в порядке, и выложить ночную рубашку королевы и расчески.

— Перед этим один из пажей всегда убирает в спальне.

— Да.

— Эти пажи послушны? Мальчишки склонны к проказам.

— Пару раз я видела, как они играли в карты в галерее королевы, и доложила об этом гофмейстеру, но они не осмелятся на какую-нибудь действительную шалость в покоях королевы. В тот вечер пажи довольно хорошо выполнили свою работу. Один из стражников сказал мне, что королева у короля. Иногда по возвращении она любит поговорить со мной, поэтому, уходя обратно к себе, я сказала ему, что приду, если понадоблюсь ей. Должна сказать, сержант Шардлейк, это был совершенно обычный вечер. Ничего необычного, ничего вне заведенного порядка. Разве что… — Дама наморщила нос. — В спальне был какой-то неприятный запашок. Совсем слабый, еле уловимый.

— Какой запашок?